Обезьяна и сущность - Олдос Хаксли Эксклюзивная классика (АСТ)

Скачать книгу

не на «Техниколоре», а на кое-чем получше. Кажется, ночь замешкалась во мраке почти гладкого моря, однако по краям неба прозрачно-бледная зелень – чем ближе к зениту, тем голубее. На востоке еще видна утренняя звезда.

Рассказчик

      Невыразимая красота, непостижимый покой…

      Но, увы, на нашем экране

      Этот символ символов,

      Наверное, будет похож

      На иллюстрацию миссис Имярек

      К стихотворению Эллы

      Уилер Уилкокс.

      Из всего высокого, что есть в природе,

      Искусство слишком часто производит

      Только смешное.

      Но нужно идти на риск,

      Потому что вам, сидящим в зале,

      Как угодно, любою ценой,

      Ценою стишков Уилкокс или еще похуже,

      Как-то нужно напомнить,

      Вас нужно заставить вспомнить,

      Вас нужно умолить, чтобы вы захотели

      Понять, что есть что.

* * *

      По мере того как Рассказчик говорит, символ символов вечности постепенно исчезает, и на экране появляется переполненный зал роскошного кинотеатра. Свет становится ярче, и мы вдруг видим, что зрители – это хорошо одетые бабуины обоих полов и всех возрастов, от детей до впавших в детство.

Рассказчик

      Но человек –

      Гордец с недолгой и непрочной властью –

      Не знает и того, в чем убежден.

      Безлика его сущность перед небом,

      Она так корчит рожи обезьяньи,

      Что ангелы рыдают.

      Новый кадр: обезьяны внимательно смотрят на экран. На фоне декораций, какие способны выдумать только Семирамида или «Метро-Голдвин-Майер», мы видим полногрудую молодую бабуинку в перламутровом вечернем платье, с ярко накрашенными губами, мордой, напудренной лиловой пудрой, и горящими, подведенными черной тушью глазами. Сладострастно покачиваясь – насколько позволяют ей короткие ноги, – она выходит на ярко освещенную сцену ночного клуба и под аплодисменты нескольких сотен пар волосатых рук приближается к микрофону в стиле Людовика XV. За ней на легкой стальной цепочке, прикрепленной к собачьему ошейнику, выходит на четвереньках Майкл Фарадей.

Рассказчик

      «Не знает и того, в чем убежден…» Едва ли следует добавлять: то, что мы называем знанием, – лишь другая форма невежества, разумеется, высокоорганизованная, глубоко научная, но именно поэтому и более полная, более чреватая злобными обезьянами. Когда невежество было просто невежеством, мы уподоблялись лемурам, мартышкам и ревунам. Сегодня же благодаря нашему знанию – высшему невежеству – человек возвысился до такой степени, что самый последний из нас – это бабуин, а самый великий – орангутан или, если он возвел себя в ранг спасителя общества, даже самая настоящая горилла.

      Юная бабуинка тем временем дошла до микрофона. Обернувшись, она замечает, что Фарадей стоит на коленях, пытаясь распрямить согнутую ноющую спину.

      – Место, сэр, место!

      Тон у нее повелительный; она наносит старику удар своим хлыстом с коралловой ручкой. Фарадей отшатывается и опять опускается

Скачать книгу