ТОП просматриваемых книг сайта:
.
Читать онлайн.
Но оказалось, что вместе с пылью я старался стереть из своей памяти то звено, к которому был присоединен от рождения, чтобы жить ровно и ощущать себя по всей длине своего пока не длинного прожитого пути.
И теперь я словно веревка, потерявшая ведро, которым можно было зачерпнуть колодезной воды и утолить жажду, болтаюсь над поверхностью чего-то для меня очень важного, но недосягаемого.
Мать мне не снится, впрочем, и отец тоже. Я просыпаюсь на их большой железной скрипучей кровати с металлическими набалдашниками на спинках, которую занял по наследству.
Впервые очутился я в ней гораздо раньше. Когда мне было лет семь или восемь. Я сильно заболел, и мать взяла меня к себе, согревая ночами теплом своего тела и лаской. А когда я выздоровел, она просто ушла на диван, к отцу. Быть может, тогда-то он и почувствовал впервые, что ему не хватает места….
До этого у меня была деревянная детская кроватка, прямо напротив двери в комнату, там, где сейчас стоит старый шифоньер. Сквозь ее деревянные прутья я протаскивал ноги, и они выглядывали, словно из коробки волшебника Игоря Кио, шевеля стопами в разные стороны, вызывая смех родителей. Позже мои ноги сами вылезали сквозь решетки, но никто не смеялся.
В холод конечности были мне нужны самому, и я сворачивался в клубок, согреваясь под тонким верблюжьим одеялом. Я думал тогда, что его неприятный колкий ворс под стать пище, которую тот ест – верблюжьим колючкам. Мать шила для него пододеяльники, но тот царапался через тонкую материю, заставляя меня представлять ночами раскаленную от солнца пустыню, торчащие из песка кактусы, одиноко стоящего верблюда, изображенного на пачке сигарет «Кэмэл», и периодически чесаться.
Я и сейчас не поменял одеяло. Теперь оно стало удивительно мягкое – наверно поистрепалось. А может, я просто потерял чувствительность, приобретя толстокожесть? Что может пробить подонка?
Периодически стираю пододеяльники и вновь засыпаю, поеживаясь то ли от собственных воспоминаний, то ли от колючих сновидений. Так я ощущаю себя дома.
На пособие от смерти матери я купил себе красивый импортный телевизор, надеясь, что он заполнит образовавшуюся пустоту. Сначала я смотрел по нему все подряд, затем только животных.
Потом подарил его по пьяни какой-то девчонке, а пульт остался. Он подходит к телевизору соседок, и меня это забавляет.
Открывая утром глаза, я вижу всегда одно и то же. Когда-то белый высокий потолок со временем опустился и приобрел желтоватый цвет с множеством трещин, похожих на старческие морщины. Он слишком много видел под светом трехрожковой люстры, висящей на вытянувшемся крюке в центре комнаты. Когда-то белые стеклянные плафоны давно пожелтели и стали походить на маленькие тусклые солнышки. От них веет моим детством.
Когда-то