Панславизм на Афоне - Константин Леонтьев

Скачать книгу

ой Афонской Горе и о том, как в это глухое и тихое убежище чистого православия пытается проникнуть национальный фанатизм эллинской политики.

      Прежде всего, надо для тех, кто мало знаком с Востоком и Святыми Местами, объяснить, хоть кратко, что такое Афонская Гора и в каких отношениях состоит она к Турции и Вселенской патриархии.

      Афонская Гора есть особая привилегированная провинция Турецкой империи.

      Я не буду говорить о ее географическом положении – всякий сам может взглянуть на карту.

      Отношение Афона к Турции можно уподобить вассальным отношениям, ибо самоуправление у него почти полное и de jure, и de facto[1]*.

      Но монахи, населяющие его, считаются подданными султана, а не какой-либо местной особой власти, как жители тех областей, которые имеют с империей лишь чисто вассальную связь.

      В случае общих гражданских тяжб или обыкновенных уголовных дел монахи афонские подчинены высшим судебным и административным учреждениям Македонского вилайета.

      На Афоне живет особый каймакам, турецкий чиновник, состоящий под начальством у салоникского генерал-губернатора, то есть македонского, ибо по-турецки Македонская область называется теперь Селаник-вилайет.

      Каймакам на Афоне имеет, собственно говоря, только полицейскую власть, да и то употребляет ее преимущественно лишь по требованию монашеского местного синода, называемого Афонский Протат (от греческого слова πρώτος – первый).

      В церковном отношении, каноническом и духовно-административном, Афон зависит от константинопольского патриарха, и все монастыри его суть монастыри патриаршие, ставропигиальные, то есть независимые от местных или соседних епископов и митрополитов, например салоникского. Всеми местными делами правит Протат, который состоит из двадцати членов или представителей двадцати афонских монастырей[2].

      По внутреннему, административному своему устройству Афон похож на аристократическую республику, где аристократический элемент представляют, однако, не лица, а корпорации.

      Эти корпорации суть двадцать привилегированных монастырей, имеющих право посылать в Протат представителей.

      Вот их имена:

      Греческие монастыри.

      1) Ватопед; 2) Ивер; 3) Эсфигмен; 4) Ставро-Никита; 5) Филофей; 6) Котломуш; 7) Каракалл; 8) Григориат; 9) Дионисиат; 10) свв. Павла и Георгия; 11) Дохиар; 12) Ксеноф; 13) Симо-Петр; 14) лавра св. Афанасия; 15) Пантократор; 16) Ксиропотам; 17) Костамонит.

      Болгарские:

      18) Зограф; 19) Хилендарь (Хилендарь вначале был сербский, но мало-помалу болгары, как соседние по местности, заняли их место, а сербы стали все реже и реже являться на Афон)

      и 20) русский св. Пантелеймона. (В нем, если не ошибаюсь, на пятьсот человек около полутораста греков, и сам игумен, отец Герасим, столетний грек, известный издавна в тех краях умом своим и безукоризненной святостью своей долгой и многотрудной жизни. Русскими он чрезвычайно почитаем и любим.)

      Всего монашеского населения на Афоне полагается около 8–10 тысяч, не считая подвижного населения – поклонников и наемных работников из соседних местностей. Население двадцати вышеназванных монастырей составляет меньшинство. Остальные монахи расселены: 1) по скитам, то есть по обителям меньшим, не имеющим права голоса в Протате, построенным на земле которого-нибудь из действительных, привилегированных монастырей и более или менее зависящих от него (таковы, например, русский скит св. Андрея или Серайский скит, зависящий от Ватопеда; скит св. Илии, тоже русский, населенный выходцами из южной России, зависимый от греков Пантократора; Молдавский скит и др.); 2) по кельям и каливам, то есть по отдельным домикам в лесу, тоже на монастырской земле и под началом монастыря. Келья есть жилище с домовою церковью; калива– домик без церкви; 3) по наемным квартирам в небольшом афонском городке, называемом Карея, где живет каймакам турецкий и заседает Протат; и, наконец, 4) по шалашам в лесу и по скалам и пещерам, иногда едва доступным.

      В племенном отношении греки преобладают далеко над всеми другими элементами. Русских не насчитается и 1000 человек, болгар не более того, а молдо-валахов, грузин и сербов очень мало.

      Едва ли на 9000 монахов афонских найдется две с половиной тысячи не-греков.

      Официальный язык на Афоне греческий. Уставы везде хранятся византийские и вообще хранятся строго. В славянских монастырях, Хилендаре и Зографе, ничего нет особого, кроме языка и церкви. Убранство церквей, общий чин обителей, род иконописи, церковный напев, образ жизни, образ мыслей – все такое же, как и у греков. Зограф и Хилендарь – просто перевод греческой монастырской жизни на славянский язык.

      Несколько иначе живут русские в монастыре св. Пантелеймона и в Св.-Андреевском скиту. У них другое пение, иное убранство храмов; есть свои оттенки в уставе, пище, порядке, занятиях, привычках; эти обители по внешности своей напоминают во многом великорусские

Скачать книгу

<p>2</p>

Из этих 20 монастырей некоторые общежительные (киновиальные cénobies), другие своеобычные (по-гречески ἰδιοῤῥυθμα). Разница в том, что в общежительных царствует строжайший коммунизм; никто не имеет ни права личной собственности, ни денег при себе, ни пищи в своей комнате без особого на то разрешения начальства, да и то очень редко, в случае путешествия, болезни или вообще чего-нибудь исключительного. Напротив, в идиоритмах, то есть своеобычных, подчиняясь в главных основаниях монастырской жизни общему уставу, монахи имеют право жить гораздо свободнее, чем в киновиях; общего обязательного стола нет; каждый может есть в своей келье (хотя в трапезе каждый день готовится какое-нибудь самое простое кушанье для неимущих посетителей, для работников и для монахов, не желающих есть у себя). Сверх того, один монах может быть лично очень богат, а другой не иметь ничего и т. д. Всех своих денег отдавать в общую кассу, как в киновиях, монах своеобычного монастыря не обязан. Всем выдается из монастырских кладовых и погребов нечто общее – масло, мука и т. п.; а сверх того, каждый может приобретать и издерживать свои средства как хочет – конечно, не на какие-нибудь вовсе недопустимые в обители вещи. Иные русские писатели, печатавшие об Афоне, называют эти монастыри штатными, потому что в России подобные своеобычные монастыри имеют определенный штат, определенное число монахов; на Афоне этого нет; монастырь принимает сколько ему угодно людей.

<p>2</p>

Из этих 20 монастырей некоторые общежительные (киновиальные cénobies), другие своеобычные (по-гречески ἰδιοῤῥυθμα). Разница в том, что в общежительных царствует строжайший коммунизм; никто не имеет ни права личной собственности, ни денег при себе, ни пищи в своей комнате без особого на то разрешения начальства, да и то очень редко, в случае путешествия, болезни или вообще чего-нибудь исключительного. Напротив, в идиоритмах, то есть своеобычных, подчиняясь в главных основаниях монастырской жизни общему уставу, монахи имеют право жить гораздо свободнее, чем в киновиях; общего обязательного стола нет; каждый может есть в своей келье (хотя в трапезе каждый день готовится какое-нибудь самое простое кушанье для неимущих посетителей, для работников и для монахов, не желающих есть у себя). Сверх того, один монах может быть лично очень богат, а другой не иметь ничего и т. д. Всех своих денег отдавать в общую кассу, как в киновиях, монах своеобычного монастыря не обязан. Всем выдается из монастырских кладовых и погребов нечто общее – масло, мука и т. п.; а сверх того, каждый может приобретать и издерживать свои средства как хочет – конечно, не на какие-нибудь вовсе недопустимые в обители вещи. Иные русские писатели, печатавшие об Афоне, называют эти монастыри штатными, потому что в России подобные своеобычные монастыри имеют определенный штат, определенное число монахов; на Афоне этого нет; монастырь принимает сколько ему угодно людей.