Осень Средневековья - Йохан Хёйзинга

Скачать книгу

type="note">247.

      Несмотря на такое пренебрежение к третьему сословию, в самом рыцарском идеале, в служении добродетелям и в устремлениях, предписываемых аристократии, содержится двойственный элемент, несколько смягчающий высокомерно-аристократическое презрение к народу. Кроме насмешек над деревенщиной, вместе с ненавистью и презрением, которые мы слышим во фламандской Kerelslied248 и в Proverbes del vilain249, в Средневековье в противоположность этому нередки выражения сочувствия бедному люду, страдающему от многих невзгод.

      Si fault de faim périr les innocens

      Dont les grans loups font chacun jour ventrée,

      Qui amassent à milliers et à cens

      Les faulx trésors; c’est le grain, c’est la blée,

      Le sang, les os qui ont la terre arée

      Des povres gens, dont leur esperit crie

      Vengence à Dieu, vé à la seignourie…250

      Невинных, коих губит лютый глад, —

      Волчища жрут, что для своих потреб

      И по сту, и по тысяще растят

      Добро худое: то зерно и хлеб,

      Кровь, кости пасынков презлых судеб,

      Крестьян, чьи души к Небу вопиют

      О мести, господам же – горе шлют…

      Тон этих жалоб постоянно один и тот же: разоряемый войнами несчастный народ, из которого чиновники высасывают все соки, пребывает в бедствиях и нищете; все кормятся за счет крестьянина. Люди терпеливо переносят страдания: «le prince n’en sçait rien» [«князь-то ровно ничего об этом не ведает»]; когда же они иной раз ворчат и поносят своих властителей: «povres brebis, povre fol peuple» [«бедные овцы, бедный глупый народ»], их господин одним своим словом возвращает им спокойствие и рассудок. Во Франции под влиянием горестных опустошений и чувства ненадежности, постепенно распространявшегося по всей стране в ходе Столетней войны, одна тема жалоб особенно заметно выдвигается на первый план: крестьян грабят, преследуют их вымогательствами, угрожая поджогами, над ними издеваются свои и чужие вооруженные банды, у них силой отбирают тягловый скот, их гонят с насиженных мест, не оставляя им ни кола, ни двора. Подобные жалобы бессчетны. Они звучат у крупных богословов партии реформ около 1400 г.: у Никола дё Клеманжа в его Liber de lapsu et reparatione justitiœ251 [Книге о падении и восстановлении справедливости], у Жерсона в его смелой, волнующей политической проповеди на тему Vivat rex [Да живет царь!], произнесенной перед регентами252 и двором 7 ноября 1405 г. во дворце королевы в Париже: «Le pauvre homme n’aura pain à manger, sinon par advanture aucun peu de seigle ou d’orge; sa pauvre femme gerra, et auront quatre ou six petits enfants ou fouyer, ou au four, qui par advanture sera chauld: demanderont du pain, crieront à la rage de faim. La pauvre mère si n’aura que bouter es dens que un peu de pain ou il y ait du sel. Or, devroit bien suffire cette misère: – viendront ces paillars qui chergeront tout… tout sera prins, et happé; et querez qui paye»253 [«У бедняка вовсе не будет хлеба, разве что случайно найдется немного ячменя и ржи; его горемычная жена будет рожать, и четверо, а то и шестеро детей будут ютиться у очага иль на печи, если она еще теплая; они будут требовать есть, кричать от голода. Но у несчастной матери не останется ничего, что она могла бы сунуть им в рот, кроме посоленного ломтика хлеба. Мало им таковой нищеты – так ведь явятся еще эти негодяи, будут хватать, хапать, тащить… и ищи потом, кто за это заплатит»]. Жан Жувенель, епископ Бове, в 1433 г. в Блуа и в 1439 г. в Орлеане обращается к Генеральным Штатам254 с горькими

Скачать книгу

<p>248</p>

Kerelslied – хулительная и одновременно боевая песнь, сочиненная рыцарями, участвовавшими в подавлении крестьянского восстания 1323–1328 гг. в приморской Фландрии. Слово kerel, значившее крестьянин и даже молодец, здесь приобретает ругательное значение: мужик, быдло (ср. коммент. 3* к гл. III). Название песни можно перевести описательно как Песнь против мужичья или Песнь против черни.

<p>249</p>

Proverbes del Vilain [Мужицкие пословицы] – анонимная поэма предположительно конца XIII в., каждая строфа которой заканчивается какой-либо пословицей. Приводимые пословицы имеют, несомненно, фольклорное происхождение, но поставлены в такой контекст, что демонстрируют глупость мужиков.

<p>250</p> Deschamps. I, p. 230, № 113.
<p>251</p>

Nic. de Clémanges. Opera / Ed. Lydius. Leiden, 1613, p. 48, cap. IX.

<p>252</p>

Регентами при психически больном короле Франции Карле VI были его дядя герцог Иоанн Беррийский, брат Людовик Орлеанский и двоюродный брат Иоанн Бесстрашный. Слова vivat rex in: Vulgata, 1Reis 10, 24 (Ветхий Завет: 1 Цар 10, 24; 2 Цар 15, 21; 16, 16; 4 Цар 11, 12; 2 Пар 23, 11; Неем 2, 3; ср.: 3 Цар 1, 25), поэтому rex традиционно передается здесь как царь, хотя проповедник обращается к королю Франции (в данном случае его особу представляют регенты) и rех можно отнести и к нему, а не только к упоминаемым в Писании ветхозаветным царям, которые, впрочем, в соответствии с воззрениями эпохи понимались как прообразы христианских монархов.

<p>253</p>

Латинский перевод: Gerson. Opera. IV, p. 583–622; французский текст издан в 1824 г., цитируемый отрывок см.: Carnahan D. Н. The Ad Deum vadit of Jean Gerson (University of Illinois studies in language and literature, III, № 1). 1917, p. 13; см. также: Denifle et Chastellain. Chartularium Univ, p., IV. № 1819.

<p>254</p>

Штаты в XIV–XVIII вв. во Франции – представители трех сословий: духовенства, дворянства и так называемого третьего сословия, то есть формально всего остального свободного населения страны, а фактически – бюргерства, собирались по отдельным областям страны или по стране в целом. В последнем случае именовались Генеральными Штатами и являлись высшим законосовещательным органом государства.