LITMIR.BIZ

      По-рязански осень – есень[7]:

      Неспроста явил он ей

      Голос от заветных песен

      И берёз, и тополей…

      Распахнулись в осень двери,

      А навстречу им года:

      И узнают, и поверят

      «…чужедальни города…»[8],

      Что певец любой травинки,

      Всех согрустием маня,

      Сердцу каждому тропинку

      В грусть протопчет от плетня….

      В полях сражений много погребённых

      Руками только матери-земли.

      Заупокойную им шепчут клёны,

      Которыми их души проросли.

      Выводят соловьи в преддверьи лета

      Мелодию разбуженной весны,

      Которая сама вплетёт в букеты

      Для них, для павших, золотые сны.

      И возгорятся на каштанах свечи,

      Не гаснущие на любом ветру,

      И разнесутся рано поутру

      В округе вешней пламенные речи

      Всех птиц, чьей памятью парит

      Бессмертный подвиг в поимённой перекличке.

      И мать-земля, всех помня, с каждым лично

      День ото дня всё громче говорит,

      Что сберегли цвет жизни, цвет зелёный,

      Что есть дороги, до которых не дошли,

      Что мирно трудятся, гудят в ветвях шмели.

      …Но горько на губах от сока клёнов…

      Родник питает и болото, и реки поток.

      Пульсируя, ключ русло отворит

      воде животворящей:

      подвижной, гибкой, говорящей.

      Как дорог путнику её глоток!

      Не то в пустыне, здесь расклад иной:

      По капле влагу Солнце расхищает у песчинок.

      И тут же, распаляясь до бесчинства,

      Нить ослабевшую мгновенно разрывает зной.

      Горячий воздух страстно задрожит,

      Сольётся с воспарившей влагой сразу:

      И отражением возникнут миражи,

      И мозг поверит, воспалённый, глазу.

      И мысль расплавится, и сердца стук как тик.