Бриллиантовая заколка - Евгений Хацкельсон

Скачать книгу

ом стояли сорок шахматных столов, за которыми сидели любители разных возрастов и оттенков кожи, а внутри прямоугольника вдоль столов неторопливо расхаживал пожилой седовласый человек небольшого роста с большим крючковатым носом и седыми усами. Он был в черных брюках и светлой рубашке с короткими рукавами. В руках у него была неизменная гаванская сигара, он периодически подносил ее ко рту и выпускал вверх клубы густого ароматного дыма. Любители не жаловались: все знали, что экс-чемпион мира по шахматам Эммануил Ласкер никогда не расстается со своими любимыми сигарами. Это одна из его особенностей и знаменитых причуд. Но разве ароматный дым сигары может воспрепятствовать истинному ценителю шахмат в его намерении увидеть вблизи самого великого Ласкера? И не только увидеть, но и сразиться с ним за шахматной доской? Проиграть ему не зазорно, а если вдруг, чем черт не шутит, удастся свести партию вничью, то потом можно будет как-нибудь в компании небрежно сказать: «Да, было дело летом сорок первого, сыграл я партию в Бостоне вничью с Ласкером. Неплохо еще играл старик, а ведь семьдесят два года уже ему было!»

      Потрясающее можно произвести впечатление сообщением о своей ничьей, а тем более победе над самим Ласкером. А можно ли выиграть у шахматиста такого класса в сеансе одновременной игры? В принципе можно. Все великие шахматисты проигрывали отдельные партии в сеансах с рядовыми любителями этой игры, древней и мудрой, как сама жизнь. В этом нет ничего удивительного, ведь сеанс на тридцати-сорока досках при кажущейся внешней простоте очень утомителен для любого мастера. Мозг вынужден мгновенно переключаться с одной позиции на другую, постоянно просчитывать варианты и восстанавливать свои планы и замыслы по каждой партии. Но ведь мало этого, такие сеансы создают еще и большую физическую нагрузку для гроссмейстера. Сколько надо сделать шагов, чтобы обойти круг один раз, сколько наклонов, сколько взмахов руки?

      Именно на такую тему и размышлял в этот момент Эммануил Ласкер, вспоминая, как замечательный советский мастер Николай Рюмин, талантливый шахматист и очень больной человек, жаловался ему, что труднее всего ему даются во время сеансов эти бесконечные наклоны и движения рук над доской. А, в самом деле, сколько в среднем раз приходится мастеру сделать наклонов и движений рук? Если всего 40 досок, а в одной партии в среднем пятьдесят ходов, то получается, что примерно две тысячи. Немало. И это еще без учета постоянного перемещения от столика к столику. Так рассуждал сам с собой Ласкер, делая ходы почти автоматически. Ведь, разыгрывая дебюты, особенно думать не надо. За тебя работает теория, дама хоть и подслеповатая, как выразился однажды известный шутник Савелий Тартаковер, но вполне благоразумная и в большинстве случаев очень надежная. Если любитель знает, как надо играть тот или иной дебют, то он и разыгрывается. Ну, а если нет, то первая же ошибка безнадежно ухудшит его положение, и он очень быстро проиграет мастеру без малейших усилий со стороны последнего. Вот как раз тот случай! – отметил Ласкер, забирая выигранного им черного слона на девятнадцатой доске. Его противник имел весьма приблизительное представление о славянской защите, и партия была уже практически выиграна.

      Так что теория – это большой помощник для любого гроссмейстера, – продолжал рассуждать сам с собой экс-чемпион мира, – но, к сожалению, она не помогает выдерживать физические нагрузки. Недаром действующий чемпион мира Александр Алехин так любит давать сеансы вслепую. Хитрец! Ведь при этом ему не нужно ходить по кругу и самому передвигать фигуры. Ласкер даже тихонько засмеялся в свои пышные усы от этой шутки, которая так неожиданно пришла ему в голову. На самом деле всем известно, что сеанс одновременной игры вслепую на порядок сложнее, чем обычный. Обычному человеку даже одна партия вслепую кажется фантастическим трюком. Чего уж там говорить про сеанс! Из современных гроссмейстеров такое иногда проделывали Капабланка, Рети, Нимцович, сам Ласкер, но сеансы вслепую игрались ими не более чем на трех-четырех досках. Алехин – другое дело. Этот шахматный кудесник способен вести бой вслепую на нескольких десятках досок, и он это делал с ранней юности. Тут нужен особый дар, особое устройство мозга. И свой дар Алехин активно использовал тогда, когда ему нужно было убедить меценатов развязать свои тугие кошельки и дать деньги на матч с Капабланкой. Сам же Ласкер и посоветовал в далеком 1924-ом году упорному претенденту на шахматный престол провести побольше таких сеансов, чтобы убедить весь шахматный мир в своей гениальности.

      – В наше время главное – это реклама, – сказал он тогда русскому шахматисту, – если ее не хотят Вам делать другие, делайте ее себе сами.

      Алехин последовал совету своего мудрого наставника и провел множество сеансов вслепую, выпустил сборник ста своих лучших партий, в которых он проводил самые головоломные комбинации. В 1925 году Алехин взял первые призы в крупнейших турнирах, и, наконец, в 1927 году в Буэнос-Айресе отобрал шахматную корону у Капабланки. Это был матч века! Ласкер помнил, как он проходил, каждую партию он внимательно разбирал в Берлине и предсказал победу русскому гроссмейстеру задолго до того, как в нее поверили другие. Еще бы! Ведь Хосе Рауль Капабланка считался непобедимым. Шахматная машина,

Скачать книгу