Отслойка - Алтынай Султан

Скачать книгу

Поняла меня?

      Я кивнула. Хотя мне совсем не понравилось его «все равно сделаем». Я знаю не понаслышке, что роды – это больно. Но резать меня наживую… самое ужасное, они ведь точно так и сделают. В первых родах анестезиолог сделал неправильные расчеты и я чувствовала и первый надрез, и второй. Пока я не закричала, что мне невыносимо больно, он и не думал что-то менять.

      – Хорошо, наклоняйся вперед, чем глубже, тем лучше.

      Я вздохнула и, раздвинув ноги, наклонилась так низко, как позволил живот. Спины коснулся холодок – ватка со спиртом. Потом короткий, совсем не ощутимый укол.

      – Хорошо, замерли.

      Я задержала дыхание, сконцентрировавшись на двух струйках крови, бегущих по внутренней стороне бедра. Мысленно я болела за правую, но узнать, кто победит в этом бесславном забеге, не смогла, меня попросили выпрямиться и лечь. Ноги отнялись сразу, и уложить их на кушетку самостоятельно я не смогла. Ляззат подвинула их, раскинула мои руки в стороны, затянула ремни и поставила капельницу. В голову пришла мысль об Иисусе, страдающем за наши грехи. А я в тот момент себя чувствовала Девой Марией, несущей грех всех женщин. Хотя у Марии роды, по всей видимости, прошли легко, во всяком случае, никто не упоминал об обратном. Бог наказал женщинам рожать в мучениях, но как сильно мучилась Мария? У нее ведь даже секса не было. Легко ли головка ребенка порвала ей девственную плеву? Сколько часов длились схватки? Родился ли Иисус ножками вперед, разорвав ей влагалище внутри и снаружи, или Бог был милостив и все прошло как по маслу?

      С тех пор как Беатрис подросла, мы часто принимаем душ вместе. У меня стоит ее шампунь, иногда я мою им голову, и он совсем не щиплет глаза, мой же – с коллагеном, якобы придающий объем, – сжигает их как кислота. Зачем делать шампунь, который щиплет, если можно обойтись и без этого? Разве Бог не мог позволить женщинам рожать без боли?

      Роман Петрович подошел ко мне.

      – Ну, понеслась. – Он протянул руку за скальпелем и, взяв его, замер. – Какой красивый шовчик у нас. Кто делал? – Он сделал надрез.

      – Лаура Саркеновна.

      В лампе надо мной расплывалось нечеткое отражение – голое, распятое тело. Надреза я не почувствовала, но увидела, как лобок залило бордовым. Вторая медсестра тут же промокнула тампоном.

      – А, ну она-то лучшая. Завкафедрой была, пока учился, с ней и первые операции делал. Она сейчас в «Армане» принимает?

      – Нет, в «Мерее».

      – Странно, я думал, ты с Олесей Романовной рожала.

      – Мы начали с ней, а потом подъехала Лаура Саркеновна на кесарево.

      – Не понял, с кем рожала? – спросил анестезиолог.

      – С Ивановой Олесей Романовной. Помнишь, была такая? Краса-а-авица… – хирург ухмыльнулся.

      – Да что ты, Олеся?! Вы же учились вместе, Роман Петрович?

      – Было дело, – кивнул хирург.

      Анестезиолог нахмурился.

      – Да это ж та! Ты за ней три курса увивался! – рассмеялся анестезиолог.

      Я

Скачать книгу