Скачать книгу

года сам оказался в Казацком в качестве воспитанника Голицыных, Крылов занимался с детьми русским языком.

      Биографы нередко оценивают его положение при Голицыне как приниженное. Основанием для такой интерпретации служит, в частности, рассуждение П. А. Вяземского:

      В доме князя Сергея Федоровича Голицына, барина умного, но все-таки барина, и к тому же, по жене, племянника князя Потемкина, Крылов, по тогдашним понятиям, не мог пользоваться правом личного человеческого равенства с членами аристократического семейства. Он не был в семействе, а был при семействе. Он был учитель, чиновник, клиент, но в этой среде не был свой брат, хотя, может быть, и, вероятно, так и было, пользовался благоволением, а пожалуй, и некоторым сочувствием хозяев176.

      Однако Вяземский не наблюдал все это непосредственно – Вигель же как очевидец утверждает, что Крылов находился в доме как «приятный собеседник и весьма умный человек», то есть скорее компаньон. Перечисляя обитателей Казацкого, он отделяет Крылова от тех, кто был специально нанят для образования детей, – от гувернера и учителя математики, относя его к «почетным членам» усадебного общества наряду с литератором П. И. Сумароковым, женатым на двоюродной сестре хозяина.

      По словам Вигеля, Крылов предложил князю заниматься с его сыновьями «от скуки». Но едва ли эта причина была основной. Воспитание детей Голицына было поручено французам – между тем молодые русские дворяне, не знающие родного языка и презирающие отечество, были, напомним, излюбленной мишенью крыловской сатиры177. Весьма вероятно поэтому, что свою деятельность в семье патрона он рассматривал как некоторую миссию. Не случайно «он не довольствовался одним русским языком, а к наставлениям своим примешивал много нравственных поучений и объяснений разных предметов из других наук»178.

      О том, что Голицыны (во всяком случае – молодое поколение) принимали его всерьез, свидетельствует история нашумевшей дуэли между А. П. Кушелевым и Н. Н. Бахметевым в 1803 году, где одним из секундантов был двадцатилетний сын князя Сергей. Крылов, по-видимому, сыграл в организации поединка известную роль; во всяком случае, его участие запомнилось другому секунданту – И. А. Яковлеву179. Фигурантами дела об этой дуэли были представители генералитета и знатных фамилий; присутствие рядом с ними Крылова объяснимо лишь безусловным доверием и уважением к нему со стороны С. С. Голицына.

      Известное замечание Вигеля об «умном, искусном, смелом раболепстве» Крылова с хозяевами Казацкого180 указывает скорее на мастерскую театрализацию бытового поведения, к которой Крылов часто и охотно прибегал181. В доме Голицыных лицедейство было одним из любимых развлечений182, и здесь он находился в своей стихии. Для усадебного театра в Казацком он сочинил одноактную комедию «Пирог»183 и свой шедевр – «шутотрагедию» «Трумф (Подщипа)», в которой сам исполнил заглавную роль.

      Юношеская

Скачать книгу


<p>176</p>

КВС. С. 175.

<p>177</p>

Ср. также рассуждения о значимости воспитания и образования, соответствующих русскому национальному характеру, в статьях П. А. Плавильщикова в их с Крыловым общем журнале 1792 года (Киселева Л. Н. Журнал «Зритель» и две концепции патриотизма в русской литературе 1800‑х гг. // Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. 645 (Проблемы типологии русской литературы). Тарту, 1985. С. 7–10).

<p>178</p>

Вигель Ф. Ф. Записки. С. 129. Эти занятия продолжались до начала 1800 года, когда молодые Голицыны были отправлены для продолжения образования в Петербург.

<p>179</p>

См.: Герцен А. И. Былое и думы // Герцен А. И. Собр. соч.: В 30 т. Т. 8. М., 1956. С. 88 (автор ошибочно называет Крылова секундантом). Подробнее об этом поединке см.: Гордин Я. А. Дуэли и дуэлянты. СПб., 2002. С. 61–65.

<p>180</p>

Вигель Ф. Ф. Записки. С. 128.

<p>181</p>

Ср. мини-спекталь, разыгранный Крыловым в имении Татищева, когда он явился перед хозяином и его гостями в образе «дикаря» (КВС. С. 145–146). Подробнее см. в главе 3.

<p>182</p>

Об этом см.: Гордин М., Гордин Я. Театр Ивана Крылова. С. 102, 107–108.

<p>183</p>

20 июля 1802 года она была поставлена на петербургской сцене. Получил ли Крылов авторское вознаграждение, неизвестно.