LITMIR.BIZ

      Если честно, у него уже давно – особенно после Корифея! – не было вопросов, которые можно было бы задать кому-то, кроме как себе, вернее, он ленился пошевелить языком, четко зная, какой ответ услышит от других.

      Единственный неизвестный ему ответ он мог услышать лишь от самого себя, поэтому тот единственный вопрос втайне задавал одному лишь себе. Но на этот вопрос не было ответа – язык его не озвучивал, уши его не слышали! – потому и воцарилась тишина.

      Хотя после Корифея он ни с кем и не встречался, тем не менее, встречался почти со всеми: и с писателем, и с читателем, и с ученым, и с журналистом, и с депутатом, и с чиновником! Да-да, он ясно видел их всех и хорошенько наблюдал каждого в отдельности в лице Джахангира Фатиха, который каждое воскресенье приходил на сытный обед и выкладывал всё услышанное и увиденное за неделю.

      Иногда он замечал, что по какой-то причине все эти карикатурные типы, которые старались выглядеть честными, в целом не были похожи на Джахангира Фатиха, но каждый из них той или иной чертой или повадкой напоминал его. А крестьянину-оболтусу и в голову бы не пришло, что он собирает стольких дармоедов и приводит их с собой прямо на его кухню каждое воскресенье, и они становятся его гостями на несколько часов – едят, пьют, веселятся, болтают, изливают душу, а затем мирно расходятся.

      И в итоге вот что получалось: в последнее время он никуда не ходил, никого не встречал, но при этом повсюду ходит и встречается со всеми. Только вот никому не задашь вопроса, ни от кого не получишь ответа.

      А что ему оставалось делать?!

      Он знал, как облупленных и власть, и оппозицию, и давно уже махнул рукой на тех и других. После этого пусть ворчат (по крайней мере, устами Джахангира Фатиха) сколько хотят – он молча выслушает каждого, и не ответит ни одному из них.

      Что касается самого Джахангира Фатиха – и вопросы его и ответы заранее известны. Он слышал по меньшей мере пятьдесят раз его постыдный трактат, состоящий из ста пятидесяти страниц, в котором утверждалось, что похожий на дуршлаг мир состоит из одних дыр, и в конце бесчисленные повторения «дыр и отверстий» наконец превратили его голову в настоящее дырявое сито…