LITMIR.BIZ

      В болельщики себе подкупил большинство голосов своей болезнью и сочувствием. Получается, я здесь нежелательна. Уродливым нытьем этот грубый высокорослый детина вытягивает жилы. Терпение не безгранично, но у этого «всё схвачено, за всё заплачено»: зрители голосуют за него и присвистывают ему. Фикуляли в одеяле всем, кто не согласен с этим мастодонтом. Вся эта история напоминает мне человека, произошедшего от собаки, по-Булгакову. Это не Собакевич с грузной челюстью это… не упадите… режиссер. Сам себя пишет, ставит, и хлопальщиков, и хлюпальщиков нанимает. Собачье сердце сказывается. Удачно ему пересадили…

      Мурашки отвращения от его выпадов против меня до сих пор изнуряют. Плохие воспоминания. Зачеркнем. Но снова возникают эти строки, подобно крови на снегу. И тип мерзкий, и его суждения обо мне, неизвестно откуда возникшие, отвратительны. В этом мозгу способна родиться только грязь. Он же выставляет себя чуть ли не светским поэтом, так в 18-м веке мужчины отличались выдержкой, с детства эту выдержку вырабатывали, – был стародавний обычай выгуливать домашнюю черепашку. Этот ни черепашку, ни кого другого не выгуливал, его, видимо, выгуливали. Пересказывать его реплики и угрозы в мой адрес – даже зверски по отношении к себе.

      Я сдохла бы там, если бы не сила духа, внушенная мне моим тайным рыцарем и его командой.

      Подлянка противоборства, когда ты не вправе встать и высказаться, сильно мучает. А боролся этот уркаган, – именно уркагански звучали его реплики против меня на сцене за моей спиной, – оказывается, за свое выступление в зале библиотеки. Ему нужна была презентация, шум, признание, поэтому он так унижал меня, «загоняя под плинтус».