LITMIR.BIZ

Скачать книгу

. Он работает терапевтом в поликлинике, ведёт наш участок. Моя жёлтая кофточка также навеяла ему смутные ассоциации. Он вскинул набрякшие от писанины, озарённые, спохватившиеся глаза:

      – Желтухой болели?

      Это была последняя капля. Глядя в его глаза, я отчеканила:

      – Да. Я люблю жёлтый цвет. И что из того? При чём тут желтуха? Что у вас, у врачей, за странная логика? Вы все сговорились, что ли?

      – То есть записываем: пациентка желтухой переболела, – невозмутимо подытожил лысоватый терапевт Павел Сергеич – так извещала визитка на халате.

      – Я в жизни не болела желтухой! – взорвалась я.

      – Но вы сами только что сказали «да»… Вот медсестра подтвердит.

      – Я сказала «да», что люблю жёлтый цвет, что…

      – Не знаю насчёт желтухи, но нервишки у вас шалят. Успокоительное вам точно не помешает.

      – Да как вы смеете меня оскорблять?!

      И так далее. Эпизод, начавшийся столь малосодержательным диалогом в терапевтическом кабинете, через месяц закончился торжественной регистрацией в районном загсе. За спиной сорокалетнего лысого жениха смахивала счастливые слёзы его мама Екатерина Семёновна.

      Месяц назад мы официально познакомились с будущей свекровью. В принципе понравились друг другу и даже расцеловались на прощание. Писклявым умильным голосом и подвижным носом-пятачком она походила на моего любимого мультипликационного поросёнка из «Винни Пуха».

      Я застёгивала босоножки у двери, поджидая задерживавшегося в кухне Пашу. И вдруг услышала:

      – Так не забудь, Павлик. Прежде чем подавать заявление, девочка должна принести справку из СПИД-центра, из психдиспансера: нет ли дурной наследственности, и от гинеколога насчёт бесплодия.

      Перегородка между прихожей и кухней была тонкая, из гипсокартона. Я отчётливо слышала каждое слово.

      Я могла застегнуть последние перепонки на босоножках, строптиво топнуть каблучком: ладно ли сидят – повернуться и уйти, хлопнув дверью. И моя жизнь круто повернула бы в совершенно иное русло.

      Хотя, прямо скажем, к тридцати четырём годам осталось не так много свободных русел. Да и те заболотились, обмелели и забились илом, ветками и мусором. В мутной воде просматривались смутные очертания, похожие на утопленников.

      Я осталась стоять у двери как приросшая. К чести Паши, он даже не заикнулся об обязательном наличии трёх справок перед свадьбой. Не знаю, какие домашние баталии ему пришлось вынести, но он похудел – это было видно по ещё более торчащим костистым ушам. И лысина слегка расширила свой ареал.

      Более того: Паша отвоевал у мамы право на мальчишник. У Екатерины Семёновны страшное слово «мальчишник» ассоциировалось со стриптизёршами на столе и пьяной оргией. Стриптизёрши и оргия действительно были.

      Но самым ярким впечатлением для Паши осталось проигранное им пари. На спор с подвыпившими друзьями он проехал в вечернем трамвае несколько остановок в чепчике и с пустышкой во рту. Пустышка была в форме мордочки Микки-Мауса.

      Это мне безжалостно рассказал сам Паша. Мужчины, никогда, никогда не рассказывайте подобные вещи о себе новоиспечённым жёнам. А если рассказали, не удивляйтесь потом их охлаждению.

      Моё охлаждение началось ещё до того, как Паша стал моим мужем. С подслушанных в прихожей строгих медицинских гарантий, требуемых Екатериной Семёновной. Я тогда не догадывалась, что, выходя замуж за Пашу, я официально выхожу замуж и за Екатерину Семёновну. Она шла с ним в комплекте.

      Вы хотели бы противоестественно сожительствовать с 65-летней женщиной, которая совершенно точно знает, как устроен этот мир, и готова щедро ежеминутно по телефону и лично делиться жизненным опытом с невесткой?… А вот я сожительствую.

      Хотя у нас отдельная квартира. Мы с Пашей объединили мою комнату и имеющиеся у Екатерины Семёновны на книжке накопления.

      На новоселье она принесла огромную напольную глиняную свинью-копилку. На загривке у свиньи было написано: «Гость, не будь жмотом. Подай хозяевам на бумер». Копилку следовало установить в прихожей на видном месте у двери.

      Первые слова, какие произнесла Екатерина Семёновна, озабоченно свесившись через перила нашего балкона на пятом этаже:

      – Павлик, Леночка. Вам непременно нужно держать на балконе прочный канат. Думаю, метров двадцати до земли хватит.

      – !!?

      – Ах, Леночка, ты не смотришь новостную ленту. Сколько в городе происходит пожаров! Сколько семей на верхних этажах не могут спуститься по охваченным пламенем лестницам. В результате задыхаются и сгорают заживо. У Павлика ответственная работа (ещё бы: участковый терапевт оптимизированной районной поликлиники!). Так ты, Леночка, уж наведайся в хозяйственный.

      Теперь на нашем балконе пылится бухта толстого волосатого колючего каната. Она похожа на свернувшегося в клубок дикобраза. Хвост дикобраза (конец каната) намертво морским узлом примотан к железным перилам.

      Канат терпеливо ждёт своего часа. Когда глупые недальновидные

Скачать книгу