LITMIR.BIZ

      Мария обмыла жалкое тело, чтобы избавить его от всего связанного с этим миром, и выплеснула воду за порог, тем самым указывая выход душе.

      Моя мать, одетая в черное, с белым младенцем на руках, встречала всех жителей деревни, в последний раз пришедших к Караско. Но ни один из них не взглянул на старую мертвую оболочку, и никто, уходя, не говорил о покойнице. Все смотрели на служившую саваном простыню с тончайшей вышивкой и потом несколько дней лишь о ней и толковали.

      Фраскита вновь пообещала себе покончить с шитьем, когда могилу старухи осквернили, саван украли, а желтое тело, которое было его сердцевиной, бросили валяться на земле.

      Болезнь Хосе

      Пока мать умирала, Хосе почти все время проводил в мастерской – казалось, за ее пределами его ничто не интересовало.

      Он ни на час не терял из виду свой дом, страдал, если участие в процессии или сломанная ось заставляли его отойти на несколько шагов от него, и никогда не смотрел ни на небо, ни на горизонт, целыми днями мастеря колеса и телеги, которым предстояло катиться по дорогам.

      Ко всеобщему удивлению, колесник не прервал работу ради того, чтобы отдать матери последний долг, не был ни на похоронах, ни даже на заупокойных мессах. Он словно и не заметил ни смерти старухи, ни появления на свет дочери, ни в чем не отступил от своих привычек, продолжая повиноваться смолкшему голосу вдовы Караско, по-прежнему слыша бессвязные фразы, которыми она так часто, так больно его жалила, что ранки все еще не затянулись.

      И все же после рождения Аниты у него мало-помалу вошло в привычку под вечер прерывать работу и, усевшись на скамью в курятнике за домом, смотреть, как суетится во дворике пернатый народец. Дав себе эти несколько минут передышки, он вставал и снова брался за дело.

      Фраскита целый год носила траур, и муж ни разу не отметил, что она в черном. Но однажды утром, выходя из кухни и собираясь пойти в мастерскую, он внезапно осознал, что голос матери умолк. Тишина его ошеломила. Распоряжений не было, и отныне ничто не принуждало его вставать из-за стола и браться за работу. Фраскита увидела, как он замер на месте. Она стряпала обед рядом с остановившимся человеком, тот ничего не ел ни в полдень, ни вечером и в ту ночь не спал рядом с ней.

      На следующее утро она не застала его в кухне, но и мастерская была пустой и тихой. В конце концов Фраскита нашла мужа за домом, он сидел на старой скамейке, погрузившись в созерцание птичьего двора.

      Моей матери не нравилось, когда пугали ее птиц, но это не помешало Хосе покинуть семью и ремесло и переселиться в курятник.