LITMIR.BIZ

      Но Господь давал и сейчас, как уже происходило неоднократно, если не всем, то какой-то части человеческих потомков даёт возможность выжить.

      – Всё-таки, палка о двух концах. Пусть какой-то части людей дано будет преобразиться, – глубокомысленно изрёк Ломов, – но ведь они получат возможность и продолжать своё существование. Величайший очередной шанс.

      – Бредишь, Кирюша, – сказал Ковалёв. – Когда ты станешь монстром, тем самым гмоном, ты уже будешь другим существом. Ничего человеческого в тебе не останется. Гмоны истребляют не только людей, но и разум… Вселенский разум! Как этого не понять? Это страшная эмиграция в чудовищную неизвестность.

      – Понимаю. Идёт жуткое и неуёмное перевоплощение всего существующего.

      – Прежде всего, человека, Кирилл. И мириться с этим никак нельзя.

      – Но ты, Виктор, не спеши записывать меня во враги народа! Я же тебе говорю, что просто размышляю. Не собираюсь я обниматься с гмонами и теми же англосаксами. Для меня, что те, что другие – одно.

      – Из одной крайности в своих рассуждениях, Кирилл, ты впадаешь в другую.

      – Никаких крайностей! Я – самый настоящий патриот своей страны. Я категорически против любого рода эмиграции и не смог бы, например, в той же Англии или в США прожить и недели. Меня устроит только Россия и нормальное человеческое состояние. Другие варианты не греют.

      – Потому и будем защищать свою страну от всех и всяческих бед, товарищ капитан. Другого выхода нет.

      – Понятно, мы с тобой, Витя, офицеры Российской Армии и русские люди, поэтому в любую минуту… Если всё обстоит именно так, как ты говоришь, то воевать придётся всем нам – и старому, и малому. Я не пожалею жизни… Но могу же, в дружеской беседе, я в чём-то немного посомневаться? Имею же я на это право, как старший по званию.

      Оба засмеялись. Без юмора и шуток никак не обойтись даже во время артобстрела и совсем не потому, что многие из россиян бесчувственные даже к самим себе, грубые, как кирзовые сапоги. Всё гораздо сложнее и одновременно проще. Подсознательно мы понимаем и чувствуем, что земная физическая смерть – это очередное, следующее рождение. Поэтому и умирать нелепо и грешно на куче заокеанских долларов, горько сожалея о том, что не можешь взять всё это с собой.