Скачать книгу

на историю, на прошлое. Подобная аргументация заводит их еще дальше в тупик, ибо практически нет земель, исторически принадлежавших только одному народу; как правило, в ту или иную эпоху один этнос вытеснялся другим, тот, в свою очередь, третьим и так далее. Выход все же обнаруживается, если признать за личностью право на свободный выбор места проживания, а затем и право возникшего в ходе переселений этнического меньшинства на собственный этнический и языковый анклав. Никто не должен обладать правом изгнания «инородцев» под тем предлогом, что они «вторглись» на чужие земли. Напротив, их права на сохранение своего языка, национальной культуры, традиций обязаны уважаться, где бы они ни жили.

      Очевидно, тысячи крепчайших нитей соединяют этнос с родной землей, с окружающим его с детства пространством. Подсознательно он видит в нем сферу собственной безопасности и на вторжение туда реагирует как на угрозу своей будущности. Да и сам характер народа с ходом времени испытывает на себе воздействие окрестной природы. Н. А. Бердяев, например, неоднократно отмечал, что безбрежность российских просторов наложила сильнейший отпечаток на русский национальный характер. Он писал:

      «Необъятность русской земли, отсутствие границ и пределов выразились в строении русской души. Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли, та же безграничность, бесформенность, устремленность в бесконечность, широта».

      Это наблюдение дорого ученому, и он возвращается к нему снова и снова в нескольких своих работах. Может быть, обнажаемая им связь между ландшафтом и народной душой выглядит несколько прямолинейной, а потому неточна и спорна. Скорее, важно направление бердяевской мысли, которая там, где Сталин различает лишь «территорию», видит узел сложнейших взаимодействий.

      Этническое пространство народа и само несет след его души – его трудовых привычек, его вкусов и пристрастий, его культуры. Ландшафты Франции отличны от ландшафтов Германии, и это объясняется не одними природно-климатическими различиями, но и прямым воздействием людей. Ландшафт – это всегда история народа, история его труда и исканий.

      Между субъективными представлениями этноса о национальном пространстве и объективным положением вещей часто возникает разрыв. То, что этнос субъективно воспринимает как свое пространство, объективно может включать территории, принадлежащие другим национальностям, да и само являться всего лишь анклавом, иной раз значительным, на чужих землях. Этот разрыв приобретает болезненный характер там, где господствующий этнос заявляет о притязаниях на монопольный контроль над территорией, без учета прав других народов, в нарушение обычно и прав человека. Проблема всегда исключительно деликатна, ибо затрагивает самый глубинный нерв народа, его боязнь за собственную судьбу. К тому же массовые представления о связи с землей, с территорией зачастую мифологизированы, иррациональны, а потому их трудно скорректировать с

Скачать книгу