LITMIR.BIZ

      Ты началась с тайги, в последний час стареющего лета.

      Я начался от скуки в первый час весны.

      Все началось из детства, с трепетной заботы,

      из неумения жить счастли́во и несчастно.

      Цветущие слова во мне с рожденья – удобрение,

      на перегное снов цветет мой ненасытный мозг.

      И он тебя выдумывает в восемь,

      чтоб ты сбылась на девятнадцать.

      И ты сбываешься, с фисташковым мороженым,

      напротив я сбываюсь, с классным пралине.

      Да только в восемь я забыл запомнить,

      что именно я выдумал во сне.

      Ты обещаешь им любить меня до гроба,

      ты обещаешь им любить меня сильнее всех,

      но не один из нас не цифра и не буква,

      и никого из нас нельзя инициалами вперед

      вносить и выносить за сахарные скобки.

      Но если ты решилась нарушать закон живой природы,

      не в силах противостоять своей ревнивой женской лжи,

      то знай, я видел сон, в котором ты, загаданная в восемь,

      у карего мальчишки не сбылась.

      А на ладошки снег ложился и не таял,

      у выдумки температура никакая.

      Мой карий плод взрастал, взрослел

      и постарел быстрей меня.

      Мне больно было.

      Мне

      прекрасно.

      Колокол гремит, рождая спесь имен,

      сливающихся в юном белокожем море.

      Оно несется на меня убийственной волной,

      чтоб смыть меня с лица родной земли,

      которой я, надеюсь, все еще угоден.

      Стою как риф посередине двух времен

      и разрезаю лезвием души случившийся поток,

      что так потек, когда коснулся сладкой кожи,

      в которую с рождения обернули мою речь.

      И я живой, в порезах от страданий,

      истекаю мукой счастья и любви,

      как истекал родными именами тот Титаник,

      посередине зимней домодедовской реки.

      Возле который мы, не бравшись за руки, смеялись,

      над нашей

      тонущей

      судьбой.

      Осознание зрелости пришло с первым вписанным именем

      в записку об упокоении.

      На Рождество.

      Батюшка сказал, что христианин, не читавший Евангелие, – как моряк, не видевший моря.

      Первая исповедь в совершеннолетие

      навсегда засядет в моей голове именно ощущением моря.

      А я еще и не пью, и поэтому после причастия я запивал просфору водой,

      самой вкусной водой на свете.

      Первое причастие в совершеннолетие навсегда отрежет меня от юности.

      Не известно, чем бы все закончилось в ту ночь,

      не пойди мы на рождественскую службу.

      Бог есть, и Бог милосерден к нам,

      вот и мы постараемся прожить эту жизнь милосердными.

      И счастливыми.

      Строки, что так заели в моей голове,

      мне вещает цифровой человек.

      Будучи в нашей постели третьим (но не лишним),

      ведь Даше он так понравился,

      что следующие тридцать минут вещания

      лишним себя чувствовал я,

      хотя лишней оказалась она.

      Я всегда твердил себе,

      что идолопоклонство зло,

      и проповедовал то, что исповедовал.

      Я всегда твердил, что верлибры

      (которых я лично не читал)

      зло не меньшее.

      По итогу я влюбился в текст цифрового человека.

      И в голос его цифровой,

      который обласкал мое домашнее задание,

      как Галина Ивановна обласкала мой первый стих

      лет пятнадцать тому назад.

      (Моя бабуля гордилась мной и тогда и сейчас.)

      Возможно, я жил свою жизнь.

      И весь поэтический путь

      для меня лишь причина

      попасть на Ваш семинар,

      чтобы

Скачать книгу