LITMIR.BIZ

      Свободно шея поднята,

      Как молодой побег.

      Кто скажет имя, кто – лета,

      Кто – край ее, кто – век?

      Извилина неярких губ

      Капризна и слаба,

      Но ослепителен уступ

      Бетховенского лба.

      До умилительности чист

      Истаявший овал.

      Рука, к которой шел бы хлыст,

      И – в серебре – опал.

      Рука, достойная смычка,

      Ушедшая в шелка,

      Неповторимая рука,

      Прекрасная рука.

      Ты проходишь своей дорогою,

      И руки твоей я не трогаю.

      Но тоска во мне – слишком вечная,

      Чтоб была ты мне – первой встречною.

      Сердце сразу сказало: «Милая!»

      Всё тебе – наугад – простила я,

      Ничего не знав, – даже имени! –

      О, люби меня, о, люби меня!

      Вижу я по губам – извилиной,

      По надменности их усиленной,

      По тяжелым надбровным выступам:

      Это сердце берется – приступом!

      Платье – шелковым черным панцирем,

      Голос с чуть хрипотцой цыганскою,

      Все в тебе мне до боли нравится, –

      Даже то, что ты не красавица!

      Красота, не увянешь за лето!

      Не цветок – стебелек из стали ты,

      Злее злого, острее острого

      Увезенный – с какого острова?

      Опахалом чудишь, иль тросточкой, –

      В каждой жилке и в каждой косточке,

      В форме каждого злого пальчика, –

      Нежность женщины, дерзость мальчика.

      Все усмешки стихом парируя,

      Открываю тебе и миру я

      Всё, что нам в тебе уготовано,

      Незнакомка с челом Бетховена!

      Могу ли не вспомнить я

      Тот запах White-Rose[15] и чая,

      И севрские фигурки

      Над пышащим камельком…

      Мы были: я – в пышном платье

      Из чуть

Скачать книгу