LITMIR.BIZ

      Неподражаемо лжет жизнь:

      Сверх ожидания, сверх лжи…

      Но по дрожанию всех жил

      Можешь узнать: жизнь!

      Словно во ржи лежишь: звон, синь…

      (Что ж, что во лжи лежишь!) – жар, вал…

      Бормот – сквозь жимолость – ста жал…

      Радуйся же! – Звал!

      И не кори меня, друг, столь

      Заворожимы у нас, тел,

      Души – что вот уже: лбом в сон.

      Ибо – зачем пел?

      В белую книгу твоих тишизн,

      В дикую глину твоих «да» –

      Тихо склоняю облом лба:

      Ибо ладонь – жизнь.

      Думалось: будут легки

      Дни – и бестрепетна смежность

      Рук. – Взмахом руки,

      Друг, остановимте нежность.

      Не – поздно еще![10]

      В рас – светные щели

      (Не поздно!) – еще

      Нам птицы не пели.

      Будь на – стороже!

      Последняя ставка!

      Нет, поздно уже,

      Друг, если до завтра!

      Земля да легка!

      Друг, в самую сердь!

      Не в наши лета

      Откладывать смерть!

      Мертвые – хоть – спят!

      Только моим сна нет –

      Снам! Взмахом лопат,

      Друг – остановимте память!

      Руки – и в круг

      Перепродаж и переуступок!

      Только бы губ,

      Только бы рук мне не перепутать!

      Этих вот всех

      Суетностей, от которых сна нет.

      Руки воздев,

      Друг, заклинаю свою же память!

      Чтобы в стихах

      (Свалочной яме моих Высочеств!)

      Ты не зачах,

      Ты не усох наподобье прочих.

      Чтобы в груди

      (В тысячегрудой моей могиле

      Братской!) – дожди

      Тысячелетий тебя не мыли…

      Тело меж тел,

      – Ты, что мне пропадом был двухзвездным!..

      Чтоб не истлел

      С надписью: не опознан.

      Дождь убаюкивает боль.

      Под ливни опускающихся ставень

      Сплю. Вздрагивающих асфальтов вдоль

      Копыта – как рукоплесканья.

      Поздравствовалось – и слилось.

      В оставленности златозарной

      Над сказочнейшим из сиротств

      Вы смилостивились, казармы!

      Удостоверишься – повремени! –

      Что, выброшенный на солому,

      Не надо было ей ни славы, ни

      Сокровищницы Соломона.

      Нет, руки за́ голову заломив,

      – Глоткою соловьиной! –

      Не о сокровищнице – Суламифь:

      Горсточке красной глины!