Пастух и пастушка. Звездопад - Виктор Астафьев Читаем по школьной программе

Скачать книгу

сводил его до лохани, подержал под мышки до тех пор, пока не перестало журчать, а журчало долго, и только после этого сказал себе бодренько:

      – Крещайся, раб божий! – сказал и, едва не опрокинув корыто, с трудом уселся в него.

      Он мылся, подогнув под себя ноги, и чувствовал, как сходит с него не грязь, а отболелая кожа. Из-под кожи, скотской, толстой, грубой, солёной, обнажается молодое, ссудороженное усталостью тело, и так высветляется, что даже кости слышны делаются, душа жить начинает, по телу медленно плывёт истома, качает корыто, будто лодку на волне, и несёт, несёт куда-то в тихую заводь полусонного лейтенантишку.

      Он старался не наплескать на пол, не обшлёпать стену, печку и всё же обшлёпал печку, стену и наплескал на пол.

      В запечье совсем сделалось душно, потянуло отсыревшей глиной, назьмом, в носу сделалось щекотно. Вспомнилось Борису, как глянулось ему, когда дома перекладывали печь. Виднелось всё до мелочей. Дома всё перевёрнуто, разгромлено – наступала вольность на несколько дней. Бегай сколько хочешь, ночуй у соседей, ешь чего придётся и когда придётся. Мать, явившись с уроков, брезгливо корчила губы, гусиным шагом ступала по мокрой глине, ломи кирпича. Весь её вид выражал нетерпение, досаду, и она поскорее скрывалась в горнице, разя отца взыскующе-суровым взглядом.

      Отец, тоже умаянный в школе, виновато подвязывался мешком, включался в работу. Печник ободрял его, говоря, вот, мол, интеллигент, а грязного дела не чуждается. Отец же поглядывал на дверь горницы и заискивающе предлагал: «Детка, ты, может быть, в столовой покушаешь?..»

      Ответом ему было презрительное молчание.

      Борис таскал кирпичи, месил глину, путался под ногами мужиков, грязный, мокрый, возбуждённо звал: «Мама! Смотри, уж печка получается!..»

      А она и в самом деле получалась: из груды кирпичей, из глины вырастало сооружение, зевастое чело, глазки печурок, даже бордюрчик возле трубы.

      Печку наконец затопляли, работники сосредоточенно ждали – что будет? Нехотя, с сипом выбрасывая дым в широкую ноздрю, разгоралась печка. Ещё тёмная, чужая, она постепенно оживлялась, начинала шипеть, пощёлкивать, стрелять искрами на шесток и обсыхать с чела, делаясь пёстрой, как корова, становясь необходимой и привычной в дому.

      На кухонном столе печник с отцом распивали поллитровку – для подогрева и разгона печи. «Эй, хозяйка! Принимай работу!» – требовал печник.

      Хозяйка на призыв не откликалась. Печник обиженно совал в карман скомканные деньги, прощался с хозяином за руку и, как бы сочувствуя ему и поощряя в то же время, кивал на плотно затворённую дверь: «Я б с такой бабой дня не стал жить!»

      В какой-то далёкой, но вдруг приблизившейся жизни всё это было. Борис подтирал за печкой пол и не торопился уходить, желая продлить нахлынувшее – этот кусочек из прошлого, в котором всё теперь было исполнено особого смысла и значения.

      Шкалика снова успели запинать под стол, и он там на голом прохладном полу чувствовал себя лучше. «А пусть не лезет ко взрослым!»

      Отжав тряпку под

Скачать книгу