LITMIR.BIZ

      Что же. Теперь нужно спешить.

      Зная по опыту, Сергей понимал, что на всё про всё у него не более пары минут. Останавливать видение на большее у него никогда не получалось. Да и то: полной остановкой это не назовёшь, просто три-четыре секунды будущей реальности растягивались в две минуты видения. Отсюда и этот звук – нечёткий, искажённый и угнетающий; похоже, что Сергей к нему так и не привыкнет. Была ещё одна особенность, выработанная за годы: заморозка видения происходила в самом его конце. Таким образом, у телепата – после основного эфира – появлялось время, чтобы он мог лучше прозондировать место будущего преступления.

      Итак, нужно торопиться.

      С каждым сеансом видение становится более качественным. Сегодня – четвёртый раз, а значит, можно хлопать в ладоши и танцевать гопак, потому что такое видение – не только самое чёткое, но и самое продолжительное. Именно оно приносит больше всего подробностей, а потому раскрываемость таких преступлений почти стопроцентная. Да – Сергей мысленно нахмурился – вот именно, что «почти»: если не помешать, убийство произойдёт сегодня около семи вечера. Ведь всё дело в восстановлении: между сеансами ждать приходится почти сутки. А это означает, что до пятого сеанса он снова не дотянет – никогда не дотягивал. Поэтому четвёртое видение, многоуважаемый экстрасенс, будь добр, выжми до последней капли!

      Именно такими словами: «выжми до последней капли» – Сергей и настраивался на работу. В том, что убийство должно произойти всего через несколько часов, он даже не сомневался – его темпоральные ощущения всегда были ужасны, но они ещё никогда не подводили: за тринадцать часов до убийства его голова взрывалась жуткой мигренью, от которой то и дело хотелось разодрать голову руками. Сегодня утром за десять минут до будильника так всё и случилось.

      (То, что он лежал в постели тогда – это хорошо. Плохо – это как в прошлый раз, в троллейбусе: он стоял и держался за поручень, но от неожиданной боли его ноги подкосились, и он без сил рухнул на сидевшую с кошёлкой женщину. Боже, как ему потом было стыдно!)