Скачать книгу

я закричала:

      – На златом крыльце сидели

      Царь-царевич, король-королевич,

      Сапожник, портной.

      Кто ты будешь такой?

      – Это не стихи, Светочка. Это считалки. Они тоже сочиняются в рифму. Как-нибудь я почитаю тебе настоящие стихи. Прежде всего, Пушкина. Слыхала о Пушкине?

      – Ага, Бабуня говорила, что он, этот Пушкин, всегда стоит у нас на Приморском бульваре. Только я с ним незнакома.

      – Ну, так я тебя как-нибудь с ним познакомлю, – засмеялась Лидия Аксентьевна.

      – Он шо, здесь живёт, в Кировограде? – удивилась я.

      – Он, Светочка, давным-давно умер. Но при жизни бывал тут.

      – А как же мы с ним познакомимся, раз он умер?

      – Я познакомлю тебя с его стихами, с его сказками, с его поэмами. Это даже больше, чем знать человека лично.

      – Лида Акс… Аксе…

      – Можешь называть меня тётя Лида. Это студенты должны обращаться ко мне по отчеству. А мы с тобой соседки, знакомы уже целый месяц, так что давай попроще. Лады?

      Я пила сладкий ароматный чай с пряниками. Несмотря на поздний вечер в комнате было светло и уютно. Пахло мятой и ромашкой. Бабуня тоже заваривала такой чай. Тётя Лида говорила со мной, как будто я уже совсем взрослый человек.

      Утром проснулась в своей кровати и первым долгом посмотрела в угол, где жил паук. Угол был пуст, ни паутины, ни паука. Мама жарила картошку на буржуйке. Почувствовав, что я проснулась, бросилась ко мне, прижала к своей груди, расцеловала, потом взяла мою мордочку в ладони и ласково посмотрела мне в глаза.

      – Ветунечка, родненькая моя курнопелечка, прости свою мамку, дурёху несчастную. Я никогда больше не оставлю тебя одну в темноте. Буду каждый вечер брать тебя с собой на работу в театр, на репетицию. А паутину я выбросила во двор. Обмотала веник тряпкой и сняла с потолка. Нет больше паука, нет, ты понимаешь, нет! И запирать на ключ не буду. Ведь ты уже взрослая, моя донечка маленькая. Ну, скажи, что ты меня прощаешь! Прощаешь, да? – её красивое лицо сморщилось и покраснело.

      – А ты уезжаешь что ли? Прощаются, когда уезжают надолго.

      – Нет, нет. Куда ж я от тебя уеду? Прощать, значит больше не обижаться. Скажи, что ты на меня не обижаешься.

      Я молчала. Думала, глядя на маму. И вроде совсем не обижалась на неё. Но, наверное, обида всё же пряталась во мне, где-то глубоко-глубоко, а мама своим взглядом взяла и вытащила из меня эту затаённую обиду. Облегчённо вздохнув, я нашла её мизинец, зацепила своим мизинцем и торжественно произнесла:

      – Мири, мири навсегда, кто поссорится – свинья! А ещё я знаю стих! Дождик, дождь! Впустую льёшь, я не выйду без галош! С помощью резинки треска мне везде сухое место!

      – Значит, когда трещат резинки, то получается сухое место? – засмеялась мама.

      – Ну, наверно. Так сочинил поэт. Он нарисовал дождик и смешного дядю. У дяди ноги-деревяшки, засунутые в блестящие галоши. Ноги у него трещат, а галоши резиновые. Он бежит по лужам и смеётся. Ты не знаешь, это у тёти Лиды в книжке, она сама мне прочитала.

      – А-а, теперь

Скачать книгу