Маскарад тоскующих острот - Михаил Берман

Скачать книгу

о, и состоит фабула романа… Но герои Михаила Бермана не реалистичны, а символичны. Это роман-идея или, если хотите, роман-сказка, требующая от читателя определенного уровня интеллектуальной подготовки и способности мыслить абстрактно. Автора смело можно назвать и символистом, и постмодернистом, и философом, – ведь подчас в уста героев он вкладывает глубокие и интересные мысли и наблюдения.

      Издатель

      1. Укусить шоколадку в больное место

      Психиатрическая больница Шизо находилась недалеко от города Шизо. Никто и никогда не хотел дать больнице какое-то особое название, поэтому она называлась так же, как и близлежащий город. А может, и наоборот, как острили некоторые из больных и медперсонала.

      Место было чудесным – река, лес. Тишина в этом месте была необычайной. Когда солнце подобно вечному огню, доживающему последние минуты из-за утечки газа, догорало, то многие выходили из здания больницы полюбоваться закатом, а кто ленился или не мог, устраивались поудобнее у окон и прощались с оранжевым шаром или с «водородно-гелиевым стариком-апельсином, – как подметил один больной сухопарый астроном, – ведь пять миллиардов лет – это не шутка».

      Буддист Тэн уходил встречать закат в лес. Ему нравилось сквозь верхушки деревьев смотреть на небеса, обагренные закатом. Иногда ему вспоминалось стихотворение Михаила Бермана:

      Небеса – река,

      По которой плывут облака.

      Но чаще, когда он смотрел на проплывающее над его головой облако, ему представлялось, что не он смотрит на облако, а оно на него. Или что-то в этом роде.

      График Эмби отрывался от компа и следил за солнцем. «Я – араб, а солнце – хорошенькая блондинка», – так говорил он себе и смеялся в несуществующие мушкетерские усы.

      Поэт Ржевский вспоминал во время заката строчки великих и невеликих про солнце, закат, и ему становилось горько от того, что самому так писать не дано. А потом сладко – от того, что все-таки немало кому дано.

      Музыкант Стар пододвигал синтезатор к окну и импровизировал, следя за облаками, плывущими по небу вослед солнцу «Да разве кто догонит солнце?», – шептал он и жалел облака. Он был очень жалостливым. Ржевский даже как-то предложил ему совместно написать оперу «Жалость». «Жалкий поэт и жалостливый композитор. Должно выйти неплохо», – говорил Ржевский. Тогда Стару становилось жалко Ржевского, тем более что ему нравились некоторые его стихи. «Не преувеличивай, ты не такой и жалкий. Будь уверенней в себе, только и всего». – «Спасибо, Стар за сочувствие, участие и добрый совет».

      Тэн вернулся в отделение вечером умиротворенным.

      – С кем поделиться счастьем? – спросил он, входя в палату и улыбаясь друзьям доброжелательной буддистской улыбкой.

      – А разве возможно поделиться счастьем? – удивился Эмби. – Ведь у каждого человека свое понимание счастья.

      – Может быть, только понимание свое. Но мне иногда кажется, что ощущение счастья, особой умиротворенности у многих схоже. Люди подобны друг другу намного больше, чем они предполагают, – сказал Тэн.

      – Согласен, – сказал Стар. – Возьмите музыку. Разве мало композиций, которые приводят в восторг тысячи людей? И разве это не объединяет?

      – Это не только объединяет, – подхватил Тэн. – Это дает людям шанс на сопереживание, на более глубокое понимание друг друга, на духовную близость.

      – Все это довольно красиво звучит, – сказал Ржевский. – Но в ваших рассуждениях столько идеализма-идиотизма. Для большинства людей кроме себя самого и чего-то, кого-то своего ничего не существует. А если и существует, то так… второстепенно.

      – Тэн и сказал, что только шанс, – сказал Стар.

      – Сколько таких шансов у всех и у каждого из всех? Много, – сказал Ржевский. – Но не меньше шансов, а то и больше отдалиться друг от друга. Люди не расположены к тому, чтобы жертвовать чем-то своим, в том числе и убеждениями-сбережениями.

      – Возможно, ты прав, – сказал Тэн. – Но это касается не всех. Достаточно людей, которые склонны к доброте, к терпимости, которые тебе могут протянуть руку помощи в трудную и нудную минуту. Может, это кажется идеализмом-идиотизмом, но я верю, что когда-нибудь такие люди будут доминировать на нашей красавице-планете.

      В палату вошел гость. Точнее гостья. Кудрявая милая женщина. Она обожала сладкое и считала себя пророком. Она утверждала, что в Библии нет ни одного стоящего пророка и что если и были в истории человечества истинные пророки, то они были неизвестны. Их слова, мысли, предположения, учения живы и поныне, но они либо украдены всякими лицемерными, жуликоватыми духовными наставниками, либо живут и живут себе в качестве народной мудрости. Ее так многие вначале и звали – Истинный Пророк, а потом, когда к ней пришла слава, как и к каждому душевнобольному с изюминкой, ее стали называть Истина.

      – Приветствую вас, друзья, – сказала Истина.

      – Приветствую вас и я, – сказал Ржевский.

      Ржевский, пожалуй, был самым большим почитателем Истины. И когда другие уже изнемогали под тяжестью

Скачать книгу