Гарики из Иерусалима. Книга странствий (сборник) - Игорь Губерман

Скачать книгу

скульптор обманул и не родился.

      Очень важно, приблизившись вплоть

      к той черте, где уносит течение,

      твердо знать, что исчерпана плоть,

      а душе предстоит приключение.

      Люблю стариков – их нельзя не любить,

      мне их отрешенность понятна:

      душа, собираясь навеки отбыть,

      поет о минувшем невнятно.

      К пустым о смысле жизни бредням

      влекусь, как бабочка к огню,

      кружусь вокруг и им последним

      на смертной грани изменю.

      Чтобы будущих лет поколения

      не жалели нас, вяло галдя,

      все мосты над рекою забвения

      я разрушил бы, в ночь уходя.

      Вонзится в сердце мне игла,

      и вмиг душа вспорхнет упруго;

      спасибо счастью, что была

      она во мне, – прощай, подруга.

1993 год

      Третий иерусалимский дневник

      Я лодырь, лентяй и растяпа,

      но вмиг, если нужен я вдруг,

      на мне треугольная шляпа

      и серый походный сюртук.

      Все, конечно, мы братья по разуму, только очень какому-то разному

      Мы проживали не напрасно

      свои российские года,

      так бескорыстно и опасно

      уже не жить нам никогда.

      Идеи равенства и братства

      хотя и скисли,

      но очень стыдно за злорадство

      при этой мысли.

      Наш век имел нас так прекрасно,

      что мы весь мир судьбой пленяли,

      а мы стонали сладострастно

      и позу изредка меняли.

      По счастью, все, что омерзительно

      и душу гневом бередит,

      не существует в мире длительно,

      а мерзость новую родит.

      Не мне играть российскую игру,

      вертясь в калейдоскопе черных пятен,

      я вжился в землю предков, тут умру,

      но дым оттуда горек и понятен.

      Напрасно горячимся мы сегодня,

      желая все понять без промедлений,

      для истины нет почвы плодородней,

      чем несколько истлевших поколений.

      Вовек я власти не являл

      ни дружбы, ни вражды,

      а если я хвостом вилял —

      то заметал следы.

      Сейчас полны гордыни те,

      кто, ловко выбрав час и место,

      в российской затхлой духоте

      однажды пукнул в знак протеста.

      Родом я не с рынка, не с вокзала,

      я с тончайшей нежностью знаком,

      просто нас эпоха облизала

      лагерным колючим языком.

      Покуда мы живем, на мир ворча

      и вглядываясь в будущие годы,

      текут меж нас, неслышимо журча,

      истории подпочвенные воды.

      Я жизнь без пудры и прикрас

      и в тех местах, где жить опасно,

      вплотную видел много раз —

      она и там была прекрасна.

      Как тающая льдина, уплывает

      эпоха, поглотившая наш век,

      а новая и знать уже не знает

      растерянных оставшихся калек.

      Вор хает вора возмущенно,

      глухого учит

Скачать книгу