Скачать книгу

не учусь. Я торгую на рынке.

      – На рынке?! А сколько же тебе лет?

      – Тридцать девять.

      – Тридцать девять?! А почему же у тебя такая большая… А ты замужем?

      – Нет, я женат.

      – А кто он?

      – Кто?

      – Твоя жена.

      – Человек.

      – А есть у тебя дети?

      – Есть, двое.

      – А кто он?

      – Сын и дочь.

      – А где ты работаешь?

      – На рынке.

      – На рынке?! Ты хороший человек. А как ты себя чувствуешь?

      – Хорошо.

      – Спасибо, а сколько тебе лет?

      – Тридцать девять.

      – Тридцать девять?! Ты пианист?

      – Нет.

      – А почему?

      – Я работаю на рынке.

      – А кем ты работаешь в консерватории?

      Я отшвырнул от себя подушку и перебил:

      – А вы – кем работаете?

      – На рынке.

      Я замолк. Он подождал и двинулся дальше в глубь моего мозга – с паяльником:

      – Ты из какого города приехал?

      – Из Москвы.

      – И у нас город называется Москва!

      В восемь закрыли столовую и к грузовому лифту волоком утащили бачки с помоями. В девять заперли душевую. Я выполз в коридор глянуть ночную смену, но медсестры оказались без жоп. Я спросил. Ближайшая жопа дежурит во вторник. Вырубили телевизор и в коридоре погасили свет. Выгнали последнюю посетительницу – старуху-мать измученного педагогического вида. Плешивый, капризный сын жрал ее пенсию из промасленных кульков по двенадцать часов в сутки и задолбал персонал и соседей своей межпозвоночной грыжей, хотя все знали, что это рак. Проход к лифтам перегородили решеткой и заперли на замок. Я послал эсэмэску «Люблю тебя» на девять номеров и отключил мобильник.

      Посмотрел на февральскую черноту за окном – над незримыми просторами люберецких полей орошения, обещавших весной завонять, дрожаще мерцали огоньки Жулебина или Некрасовки – и бесшумно, на ощупь опустился на стул дежурной сестры, засветил лампу щелчком, отодвинул истории болезни, мятые листы и положил ладонь на горло телефонной трубке. Пока есть свободная минутка – надо повыдергивать траву, корешки, освободить кусок земли могильного размера, прежде чем мы начнем копать. Алло!

      Ираида  Ц у р к о: – К Нине Уманской я приходила домой. Даже не помню ее лица. Помню только: она позвала домработницу и велела посмотреть на часы и сказать, сколько времени, хотя часы стояли здесь же в комнате.

      Татьяна  Л и т в и н о в а: – Уманский вернулся в Москву в начале войны с женой и единственной дочерью Ниной (родители называли ее Тита), шестнадцатилетней красивой и обаятельной девушкой. Родители поместили ее в правительственную школу, где первое время, несмотря на заграничные наряды, она чувствовала себя Золушкой. Там на фоне строгости существовавшей школьной формы девицы соревновались чулками, кружевными воротниками, браслетами. Нине, которая воспитывалась в демократических школьных традициях США, было непросто.

      Артем

Скачать книгу