Конец через хорошо знакомую корову - Владимир Уланов

Скачать книгу

профессору N….. вой (Елене Петровне).

      Седая, с тонкими благородными чертами точеного лица, холеной кожей, она могла быть образцом красиво стареющей женщины. Глаза пронзительные и очень жесткие, о такой взгляд спотыкаешься у самого порога кабинета, теряешь себя в назойливой смуте косо застёгнутого халата или не пришитой пуговицы.

      За моими плечами шесть очень непростых лет сельской практики. Пронять меня всего лишь женским взглядом, пусть даже профессора союзного масштаба, просто невозможно.

      Кафедральный тренд абсолютно не самостоятельный, опирается он на плакатно – стендовые познания и авторитет сидячей энциклопедии за профессорским столом.

      Сто двадцать суточных дежурств в клинике за два года не потребовали высоких консультаций, что не могло не настораживать, а иногда и откровенно бесить начальствующий аппарат.

      Отвечающий за моральный облик тридцатилетнего одинокого самца доцент, пользовался исключительно непроверенной информацией о моей общежитской жизни. Голова его потела, а глаза покрывались масляной пленкой, он был старше меня на два года.

      Перед новогодними праздниками я заманил его к себе, пообещав запустить в вертеп играющих отходную участковых терапевтов.

      Они традиционно устраивали пьяный шалман, перед возвращением в свою всевидящую провинцию, пускаясь при этом во все тяжкие. Их разврат был жалок и достоен шукшинской оценки, с непременной блевотиной по углам. На следующий день, слегка потрёпанный научный работник, интимно поделился со мной своими более чем сомнительными победами.

      Мне было брезгливо жаль его, но зато я был спокоен за свой моральный облик. Передний фронт борьбы с недомоганием, неисправимой болезнью, мудростью смерти проходит вовсе не через кафедру с угодливыми ассистентами, квадратными доцентами, теряющими насиженные формы в кабинетах. Нет.

      Он, фронт, был там, откуда явился я, там не было окопов, одни траншеи и рукопашная, один на один, без права на поражение в ежедневно меняющейся среде и нестабильном всё видящем человеческом окружении.

      Личность рождается только среди личностей, распрямившаяся бездарь, лишь копирует шефа, а он роняет себя в более высоких т.н. академических кругах и т.д..

      Ассистентская кучка вне кабинета профессора расправляла плечи, делала глаза остренькими и держала в предзачётном напряжении очередную группу студентов, стремящихся стать врачами не понаслышке.

      От их указок чесалась спина, плакаты на стенах отпугивали своей анатомической информированностью.

      ***

      В клинике мы были много дальше от больных, чем они, несчастные, от нас, именно по этой простой причине вели они бесконечные разговоры между собой о своих страданиях, находили много общего, почти роднящего, близкого и по – человечески понятного.

      Врачи, вечно спешащие, постепенно теряли остатки доверия, проигрывали во всём, не понимая главного. Раскладывая человека на многочисленные анализы и дообследования, теряя контакт с больным, навсегда отходили от своего призвания в сторону и вниз, теряя врачебную индивидуальность.

      Осознавая эту деформацию, Елена Петровна мастерски использовала перекос в свою пользу, стоило ей присесть, отставив палку, на кровать больного и положить свою руку на страдальца, как начинались рыдания от переполнявшего доверия и колоссальный эффект катарсиса любви и облегчения.

      Именно в этом состоял один из секретов необычайной профессорской популярности. Я всегда понимал, что у постели больного нельзя стоять, говори с ним сидя. На женскую постель никогда не садись, возьми стул.

      Мужика нужно поставить, либо усесться в ногах, он обязательно подвинется. Выслушай его в первый день и он будет твой до выписки и ещё, мало кто способен говорить о себе больше пяти минут.

      И самое последнее, рука должна хотя бы касаться человека. Искренность, контакт, доверие тебе обеспечены, но этому нас не учили.

      За огромным письменным столом сидела маленькая сухонькая женщина, очень ранимая и напряженная. Острым взглядом своим она отгородилась, защищаясь от этого неудобного мира.

      Она с младенчества могла передвигаться только с посторонней помощью очень доверенного лица, ноги были мертвы с рождения и являлись обузой самой жизни, её безжалостным проклятьем.

      Трагедия не предполагала норм человеческой жизни, любви, крика ребёнка, рук близкого человека.

      Бессонные ночи связаны были с познанием Предмета и в этом она бесконечно преуспела. Её круги спирального вращения очень медленно поднимали собственную значимость. Захват новой территории предполагал постоянный подъём над собой, выстроил из неё бойца.

      Физическое преодоление себя, обречено было на человеческое окружение, последнее делало её чрезвычайно уязвимой. Признание совершенно не предполагало встречного снисхождения.

      Напротив, каждый новый виток был тоньше предыдущего и знамя подменялось флажками неуверенно. Была коленопреклонной не только в своём кругу, но и в Мире,

Скачать книгу