LITMIR.BIZ

Скачать книгу

тяжёлые повреждения и что гораздо легче и целесообразнее удерживать больных руками, чем тяжестью оков».

      Судя по всему, Соран внимательно изучил многие труды, касающиеся лечения помешательства, и многое испытал на практике, после чего у него возникли определённые сомнения в пользе некоторых рекомендаций. Мол, рассуждать можно красиво, а вот когда дело доходит до применения… Так, он отказался от идеи Темизона поить сумасшедших допьяна: дескать, у них и своей дури достаточно, а вы ещё и вином усугубляете, так и до мании недалеко!

      К использованию музыки Соран тоже подходит с осторожностью: мало ли что Асклепиад, Ксенократ и Темизон считали живой и нежный фригийский ритм подходящим для меланхоликов, а воинственный дорийский – для склонных к нелепым выходкам и взрывам ребяческого смеха! Это всё хорошо, но вот звуки флейты, которые и здорового-то порой раздражают, больного вообще могут привести в бешенство, будь она хоть тысячу раз из чемерицы! Это он ещё шотландских волынок не слышал…

      Советовал Соран не перегибать и с лечением пациента путём пробуждения у него сильных чувств – к примеру, любви. Предостерегал: мол, любовь сама по себе страстна и может подстегнуть развитие мании. Был, говорит, у меня один пациент – так он, воспылав любовью к нимфе Амфитрите, вообще в море бросился. И сия пучина поглотила его безвозвратно. Так что вы там осторожнее с любовью, коллеги-медикусы.

      После Сорана: античный креатив

      После Сорана и до самого заката Римской империи уже мало кто из докторов того времени уделял в своих письменных работах пристальное внимание психиатрии. Нет, чудесного массового оздоровления населения не произошло, как болели, так и продолжали болеть. Просто врачи удовольствовались теми теоретическими изысканиями и умозаключениями, что были сделаны до них. Мол, чего тут думать? Всё давно придумано, лечить надо. Музыкой, цепями или вязками, рвотным или слабительным, тумаками или увещеваниями.

      Даже Гален в своих трудах наработки по сумасшествию и его лечению даёт разрозненно, как бы промежду прочим. И это при том, что делает вскрытия и первым подробно описывает мозговые оболочки, указывая, что вот под ними-то, глубоко в желудочках мозга, и таится душа.

      Да, основы конституции человеческого организма он, следуя канонам Гиппократа, расписал красиво и подробно (да-да, те самые, в которых рулят кровь, слизь, желчь обычная и желчь чёрная) – и душевнобольных пациентов сам лечил и другим завещал сообразно этой теории: кому кровь пустить, кого чемерицей напоить, кому ванны назначить, а кому диету особую.

      Правда, и психотерапевтических приёмов не чурался, и поощрял изобретательность в этом отношении. Ведь увещевать можно по-разному. Вот, говорил он, эфесский врач Руфа умеет подход найти к больному: пациент уверяет, что у него башню снесло… простите, что головы нету, – а Руфа тут как тут со свинцовой шапкой. «Тяжело?» – участливо так спрашивает он пациента. «Тяжело», – соглашается тот. «А чему же тяжело-то, если головы

Скачать книгу