LITMIR.BIZ

      Впереди ползёт обоз,

      беженцы и госпиталь —

      там вода дороже слёз,

      помоги им, Господи!

      Впереди во весь свой рост

      скалы исполины,

      позади горящий мост,

      факел над пучиной.

      Горы плетью по горбам

      хлещет смерть крылатая —

      это вам не кегельбан,

      не постель измятая —

      это рёбра ржавых скал,

      мёртвые стремнины,

      это огненный оскал

      выпрыгнувшей мины…

      Это жажда, всем одна —

      как дожить до вечера,

      это кровь, черным черна,

      из пробитой печени,

      это вздох издалека,

      из иного мира,

      это капля молока,

      это ладан с миром.

      Это памяти река,

      сжатая теснинами,

      это руки старика,

      взрытые морщинами,

      это гребни чёрных гор

      в тихой звёздной темени,

      и прощальный разговор

      с уходящим временем.

      Широкую силу Дуная

      встречают серые скалы,

      встают, тисками сжимая,

      и это только начало —

      Голубац башни вздыбил,

      волны кипят ключом,

      разят их подводные глыбы

      то булавой, то мечом.

      Зубчатый карпатский гребень

      трещиной синей расколот,

      пена в реке и в небе,

      в сердце тревога и холод;

      чувствуешь дрожь земную,

      пьёшь ледяной хмель,

      словно сквозь жизнь иную

      смутно провидишь цель.

      Вот она – яро свищет

      железный пилум Траяна,

      вот она – крови ищет

      булатный клинок Османа!

      Гневом твой дух измучен,

      а смертная тьма горька

      в глуби твоих излучин,

      царственная река.

      Но за последней тесниной

      в прозрачной прохладе плёсов,

      в тихой тени тополиной

      густые зелёные косы

      водорослей и лилий

      вьются зыбкой строкой —

      на смену истраченной силе

      приходит сонный покой.

      Туманы нежданной печали

      плывут по дунайской глади,

      и ты стоишь на причале,

      и пройдены все преграды,

      и чувствуешь – больше не будет,

      и знаешь – уже не суметь,

      не повернуть за чудом

      жизни, раздвинувшей смерть.

      То не золото горит,

      не мерцает серебро,

      то не отсветы зари,

      не жар птицыно перо —

      это светлая свеча,

      это грозная печаль,

      это блещет, горяча,

      сабельная сталь.

      То горит патронов медь

      с высоты паникадил,

      и угрюмо дремлет смерть

      возле воинских могил;

      в медь одет иконостас,

      жаркой

Скачать книгу