LITMIR.BIZ

      Так сидела бы да век на тебя глядела,

      будто нет мне совсем никакого другого дела.

      Ни работы, ни быта.

      Не ранена, не убита,

      я гляжу на тебя и забываю, где я.

      Я какой-нибудь клоун в съехавшем парике,

      я живу в слезинке на светлой твоей щеке.

      Жизнь моя – восхитительный цирк одного поэта.

      Рёв слонов. Стук копыт. Пляски смерти невдалеке.

      Очень много цвета.

      Нет, я вовсе не говорю, что живу в аду.

      Я с огнём в ладу и с музыкой этой в ладу.

      Я хожу колесом, не сходя с языков, умора.

      …Но когда я смотрю на тебя, словно на звезду,

      сквозь трепещущий купол, сквозь пёструю ерунду —

      то все звери мои опускают смиренно морды.

      Если сердце взорвётся – значит, оно граната.

      Если сердце взорвётся – значит, любовь – война.

      …Я гляжу на тебя, и мне ничего не надо.

      Из меня уходит бравада и клоунада,

      остаётся одна только нежность да тишина.

      Сердце в клетке свернулось и дышит огромным тигром.

      А они утверждали, что в нём дофига тротила,

      а они убеждали, что нет счастливой любви.

      Я гляжу на тебя и знаю, что подфартило.

      Ты глядишь на меня

      и говоришь:

      «Живи».

      Так крутили её мусора, вертели да громко ржали.

      – Ты зачем, дура, песни крамольные пела с бомжами?

      Морда, дескать, твоя разбита, да платье рвано,

      а сама всё знай про Ивана да про Ивана.

      – Прилетит в отделенье боец, мол, на белой маршрутке,

      да повыбьет все зубы нам за такие шутки!

      Мы на сказки, дура, твои, – говорят, – плевали, —

      и хохочут всеми тремя головами.

      …А уста у неё – вкуса блокадного хлеба.

      А глаза у неё – цвета бесланского неба.

      И фонарь-то под левым – блоковский, светит ярко.

      А собой недурна, раз уж такая пьянка.

      Говорит: «Ешьте мясо моё, да не подавитесь».

      Говорит: «Пейте кровь мою, раз уж такая жажда».

      Говорит: «Мой Ванюша – сильный и смелый витязь,

      я его уже тысячу раз рожала».

      «Падал Ванька мой на Болотной да на Сенатской,

      падал Ванька под Сталинградом, в ГУЛАГе, в Афгане.

      Упадёт – и ему невозможные звёзды снятся.

      Ну а вам, – говорит, – и не снились такие Вани».

      …В обезьяннике выла бездомная бабка-ёжка

      и лохматый Леший нервно обкусывал ногти.

      А менты притомились. Где-то пищала мошка

      на

Скачать книгу