Скачать книгу

уже метров на десять.

      – Служивый, – вдруг окликнул меня дед. – В доме есть у меня одежда. От сына осталась. В пору тебе будет. Здесь недалече…

* * *

      Дед привел меня к лесной избушке. Я с подозрением оглядел бревенчатый домишко, вросший в мох почти по самые окна.

      – Один живешь? – достал я пистолет, опасаясь ловушки.

      – Один, – вздохнул дед. – Нету больше у меня родичей. Убили их германцы. Сам теперича путеец я. За рельсами смотрю. А в прошлом – лесником был.

      – И после этого ты на фашистов работаешь?

      – А меня разве кто спрашивал? Нагрянули кодлой. Сказали, так как леса я здешние знаю, буду следить за путями… И за лесом приглядывать, чтобы енти самые пути никто не подорвал. А иначе с меня шкуру спустят. Вот и в тебя целился. Думал, что ты рельсы подрывать пришел.

      Мы вошли в дом с единственной комнатой. В углу топчан, у окна колченогий стол со скамьей. На стене рядом с печкой-мазанкой какие-то пучки трав висят.

      – Вот, возьми, – дед снял с гвоздя штаны из черного сукна, рубаху и что-то среднее между потёртым бесформенным пиджаком и робой.

      – Как звать-то тебя, отец? – поинтересовался я.

      – Кузьма я. Михайлович по батюшке.

      – А меня «Служивым» зови, – разрешил я.

      Не нравится что-то мне лесник. Не люблю предателей.

      Дед крякнул, но промолчал. Я переоделся. Одежда оказалась впору. Заношенная, но выстиранная. Берег Михалыч, видно, вещи сына. Даже не понимаю, почему мне так легко отдал.

      – Пожрать бы еще не мешало, – прищурился я. – Угостишь путника?

      Дед кивнул и выставил на стол чугунок с вареной картошкой. Уже остывшей, но выглядевшей аппетитно. Посыпана укропом и зубчиками чеснока.

      Затем вытащил из-под стола зеленоватую бутыль с длинным горлом, закупоренным смятой газетой. Внутри бултыхалась чуть мутноватая жидкость.

      – Самогон будешь? Из свеклы делал…

      – Наливай, – кивнул я уже запихивая в рот целиком картофелину.

      Пойло хозяин разлил по железным кружкам. Плеснул сразу до трети объема тары. Я взял свою с отколотым краем:

      – Ну, Михалыч! За Победу. Только чокаться с тобой не буду. Спасибо за штаны и рубаху, только с прихвостнями фашистов не чокаюсь. Не обессудь.

      Я проглотил вонючую жидкость с запахом сивушных масел.

      – Крепкая зараза, – прокашлялся я, занюхивая рукавом. – Градусов пятьдесят не меньше.

      По жилам разлилось приятное тепло.

      – Самогон у меня ядреный, – кивнул Михалыч и опрокинул в глотку свою дозу, даже не поморщился, лишь засопел и закусывать не стал.

      Налил еще по одной.

      – Ты куда коней гонишь? – пробубнил я с набитым ртом. – Закусывай картохой.

      – Не берет меня сивуха, – как-то с горечью выдохнул обходчик. – Как Розы и Петьки не стало, с тех самых пор не берет. И сна нет почти…

      – Вот что я тебе скажу, Михалыч. Ты сам виноват, что спать не можешь. Трус ты самый настоящий. Мог бы и к партизанам податься, чем фашистам прислуживать.

      – Дык говорю же! – хлопнул

Скачать книгу