LITMIR.BIZ

      – Бери! – взмахнула руками Марианна. – Он себе еще купит.

      – Но что это такое? Он дает мне отступного? Это что, сделка?

      – Пусть все останется, как было, – спокойно и трезво предложила Марианна. – Крики и пеленки у Ковалева, а мастерская – для любви и творчества. Ты же не хочешь, чтобы среди твоих картин вопил младенец, висели пеленки, а ты бы был зеленого цвета от бессонных ночей.

      Борис молчал. Такой период уже был в его жизни, когда родилась дочь. Рождение нового человека – большое счастье, но прежде всего – это большой труд.

      Все осталось, как есть. Ковалев – на месте. Маруся – при Ковалеве. А та часть, которая звалась Марианна, – принадлежала Борису Мещерскому.

      Борис машину не взял. На ней ездила Марианна.

      – Все-таки ты – аристократ, – насмешливо заметила Марианна. – Мог бы и машиной пользоваться, и женой.

      – Если говорить на твоем языке, я не хочу продешевить. Мое чувство дороже, чем машина. Оно бесценно. Или не стоит ничего.

      – На моем языке? – насторожилась Марианна.

      – На вашем. Твоем и твоего мужа. Он – страшный человек.

      Борис услышал в себе неприязнь. Это было непозволительно. Его душа должна быть свободна от ненависти. Она должна быть чиста для работы.

      Борис заканчивал свою картину. Странная была картина.

      В небе самолет, как рыба в воздушном океане, внизу круглая земля, а в середине земли – человек, и из его глаз растут цветы.

      Марианна долго смотрела на картину, потом спросила:

      – Этот человек твой отец?

      Борис долго не отвечал, потом проговорил:

      – Когда Берию расстреливали, ему заткнули рот. У него от напряжения чуть не вылез глаз.

      – Откуда ты знаешь?

      – Знаю. Наверное, когда человека расстреливают – ужасное, нечеловеческое напряжение.

      Марианна поняла: он думает не о Берии, а о своем отце, о его последних секундах.

      Борис стоял к ней спиной. Лицом к своей картине. Марианна подошла, прижалась животом, обняла его сиротливые плечи.

      – Если будет мальчик, мы дадим ему имя твоего отца. Как его звали?

      – Дмитрий…

      – Значит, будет Дмитрий, Митя…