LITMIR.BIZ

      Настя постаралась выровнять дыхание и, как советовал психолог, сосредоточить на чём-то взгляд. Вот только выцепить что-то в темноте было совершенно невозможно. Какой липкой она казалось из окна машины. Стоит приоткрыть дверь, и она утащит тебя.

      Таблетки!

      Девушка впотьмах нащупала сумку и принялась шарить в ней рукой. Ну как же? Где же? Она точно помнила, как клала пузырёк в сумку утром, ещё и проверила перед выходом, а после суда, забирая свидетельство о разводе, очередную истерику и слёзы смогли сдержать только крошечные белые пилюли, горькие на вкус, но постепенно приносившие отрешённость и безмятежность, уносившие с собой мысли.

      “Очень плохие мысли…”

      Тревожность и панические атаки могли накрыть где угодно – дома, в пробке, на работе. Последние полгода это происходило с такой завидной регулярностью, что успокоительные стали таким же обязательным атрибутом её сумки, как и ключи от дома. Но сейчас рука нашарила только документы, кошелёк и залежавшиеся конфеты.

      Волоски на всём теле будто пришли в движение. И вот уже вполне безопасный салон, за которым чернел лес, стал тесен и будто сжался. Настя рывком открыла дверь и выбежала из машины прямо в темноту. Нужно было хотя бы вдохнуть свежий воздух, чтобы прочистить голову. Она глубоко задышала, выдыхая через рот, и досчитала до десяти. Это немного помогло, но предательский комок застрял в горле. С десяти счёт перешёл на двадцать, затем на пятьдесят и где-то на восьмидесяти остановился. Горло прочистилось и выровнялось дыхание, но только пару минут спустя мысли обрели ясность.

      В смятении всё казалось катастрофичным, но стоило успокоиться, как на первый план вышла изначальная цель.

      По подсчетам Насти ехала она уже часа четыре, а значит деревня должна была находиться недалеко. Бабушку она не видела лет семь, со свадьбы, а не наведывалась к ней и того больше и почти забыла сюда дорогу, так что не могла с уверенностью сказать, сколько ещё километров оставалось, но сейчас и обступавший лес и даже валун у дороги казались смутно знакомыми.

      Настя сама не поняла, что её на ночь глядя потянуло из города в эту глушь. Только выйдя из суда, глянув в последний раз на теперь уже бывшего мужа, она подумала не о матери, не бог весть какой, но всё же родном человеке, а именно о бабе Лизе. Непреодолимая тоска позвала её именно к ней. Вспомнились тёплые руки, заплетавшие Насте косы, тихий голос, певший колыбельную и ласковые объятия, в которых всегда было так спокойно. А ещё молитвы, которые бабушка шептала у красного угла, и аромат развешанных у печки трав, собиравшихся по старинке, по-ведьмински на рассвете, и вкус домашнего творога, кислого и вязкого. Захотелось туда, обратно в детство, где было так хорошо, и на плечи не давил тяжёлый груз прошлого, ошибок и предательств.