LITMIR.BIZ

      Если лежать на волне

      и смотреть в небо,

      можно расслышать на дне

      перекат, шорох…

      Можно увидеть, как звёзды почти слепо

      всходят наверх… Ежедневных забот ворох

      больше не тянет ко дну,

      не шумит в уши,

      не раздражает все чувства своей бездной.

      Так ли уж нужен сейчас мне кусок суши

      с лестницей полуразрушенной, железной?

      Лестница в город… А я поплыву выше —

      где золотое небо шумит, с прибоем

      соединяясь в одно. И я услышу,

      как на краю Вселенной Сирены воем

      мир охраняют свой от досужих взоров,

      приоткрывая завесу лишь немногим,

      кто заплывает за грань мирских просторов,

      не побоявшись в воде промочить ноги,

      не завязав глаза и не заткнув уши —

      вот оно – таинство всех неземных звуков:

      прозрачнокрылые беспечные души

      припоминают себя в тишине буков.

      Это гора Геликон. И её рощи

      сеют по ветру стихи, как своё семя:

      в слове поэта таится заряд мощи,

      хватит которого, чтоб победить время.

      …Если лежать на волне

      и ловить звуки,

      можно расслышать шуршанье на дне гальки.

      Только лежи на спине,

      разведи руки.

      Только не слушай сейчас, что кричат чайки.

      А мы – не мы,

      немые, потому что

      нам рот забили просолённым кляпом —

      норд-остом. И теперь от нас – ни звука.

      И мы пьяны.

      Нам в рот залили свежий

      норд-ост. И вот теперь мы веселимся:

      несёмся на летучем гребне жизни

      грохочущей волны и всё сметаем.

      Мы сле́пы, потому что крепкий ветер

      нам завязал глаза:

      хотим смотреть – не можем.

      Но силу ветра впитываем кожей

      и знаем, что одно лишь есть движенье —

      вперёд!

      Я не читала списков кораблей.

      Я даже никогда их не искала

      среди морских сиреневых полей

      в часы бессонниц, из-под одеяла

      выглядывая в тёмное окно.

      Но корабли манили парусами,

      и среди волн вздымалось вдруг одно —

      последнее – судёнышко. И в раме

      оконной зарождался тихий свет —

      вставало солнце, ласково, невнятно

      окрашивая море. Силуэт

      кораблика казался бледно-мятным…

      Последний в списке. Больше нет таких —

      усталых и весёлых. Нет в помине.

      Остался в книжке Мандельштама стих,

      но список вам нечаянно не кинет

      ни капитан, ни юнга, ни поэт…

      И я его старательно забыла:

      и списка нет, и судна тоже нет.

      Но в имени его таится сила!

      Из

Скачать книгу