ТОП просматриваемых книг сайта:
.
Читать онлайн.
Я просунула палец под загнутый край конверта и потянула, порвав конверт и проигнорировав лёгкий укус бумаги о кожу. Вывалилось тяжёлое приглашение с крупными, выпуклыми словами: «Настоящим официально приглашаем вас на встречу выпускников университета Дюкет, 5–7 октября». Рисунок Блэквильской башни красными чернилами; такой большой, что верхушка пика только что не резала слова. «Мы с нетерпением ждём возможности видеть вас в эти выходные на встрече выпускников – горячо любимой традиции университета Дюкета. Также к этому письму прилагается приглашение на вечеринку по случаю десятилетия окончания университета выпуска 2009 года. Приезжайте, чтобы заново пережить дни в Дюкете и отметить многочисленные, с окончания университета, достижения, ваши и ваших однокурсников».
Когда я потрясла конверт, из него выскользнуло маленькое красное приглашение. Я положила его на кофейный столик, рядом с большим, погладила пальцами рельефные буквы, попробовав острые края по углам. Моё дыхание сбилось, а лёгкие работали так, как будто я вернулась на велотренажёр. Встреча выпускников Дюкета. Я не могла вспомнить, когда я стала ей одержима – возможно, постепенно, по мере того, как мой план рос и становился все полнее и подробнее.
Я посмотрела на висящий над моим обеденным столом баннер, на котором было написано «ПОЗДРАВЛЯЕМ!» – я так и оставила его висеть после вечеринки две недели назад по случаю моего повышения по службе: самая молодая женщина, ставшая партнёром в огромной консалтинговой компании «Колдвел энд компани Нью Йорк». Об этом даже написали в «Дэйли Ньюз»; статья была написана под феминистским углом: о молодых женщинах, строящих карьеру в корпорациях. Она висела у меня на холодильнике (и убиралась, когда приходили гости), а ещё шесть экземпляров лежали в моём столе. Седьмой я отправила своей маме в Вирджинию.
Та победа оказалась идеально по времени к этой. Я вскочила с дивана и побежала в ванную, оставив занавески открытыми, чтобы смотреть на город. Я теперь была девушкой из верхнего Ист-Сайда, а в колледже я была девушкой из Ист-Хауза. Мне нравилась такая преемственность и то, как моя жизнь до сих пор была связана с тем, кем я была тогда. «Приезжайте, чтобы заново пережить свои дни в Дюкете», говорилось в приглашении. Я стояла у окна ванной, и эти слова действовали на меня как заклинание. Я закрыла глаза и принялась вспоминать.
Я иду через кампус, в окружении величественных готических башен – драматичная архитектура смягчается магнолиями; их толстыми скрученными ветвями, восковыми листьями и белыми цветами с таким одуряющим ароматом, что притягивает к себе, на расстояние вытянутой руки, прежде чем ты осознаешь, что ушла с тротуара. Колледж: свобода столь полная, что восторг не проходил все четыре года.
Кирпичные стены Ист-Хауза – до сих пор тот образ, который всплывает в голове, когда я думаю о доме, хоть я и жила там всего год. И общежитие «Фи Дельты» в полночь: музыка пробивается даже через закрытые двери, мерцающий свет, бьющий из окон; студенты, одетые для какой-нибудь из тематических вечеринок, которые вечно придумывал Минт. Искорки в животе каждый раз, когда я поднималась по каменным ступеням; глаза подкрашены чёрным лайнером, рука под руку с Каро. Всё это было одуряющим, даже до того, как появлялись красные стаканчики.
Четыре года жизни будто бы на картине в духе фовизма: дни, пропитанные ярким цветом и эмоциями густыми, как живописный грунт. Будто бы это какая-то пьеса: драматические подъёмы, будто скалы, и тёмные падения, как омуты. Наша компания – главные герои, с самого первого курса, когда мы заработали свою популярность и прозвище. «Ист-Хаузская семёрка». Минт, Каро, Фрэнки, Куп, Хезер и я.
Люди, ответственные за самые лучшие и худшие дни в моей жизни.
Но даже в самые худшие моменты никто из нас не мог бы предсказать, что один из нас не переживёт колледж. Другой будет обвинён в убийстве. Остальные разлетятся в разные стороны. «Ист-хаузская семёрка» – уже не честь, а обвинение, разбросанное по заголовкам газет.
Я открыла глаза и посмотрела в зеркало в ванной. На секунду оттуда на меня взирала восемнадцатилетняя Джессика Миллер, с нуждающимися в стрижке, которой не существовало в Норфолке, Вирджиния, волосами естественного цвета. Острые локти, как у любого худющего подростка, в одной из своих плиссированных юбок, с крашенными ногтями. Отчаянно желающая быть увиденной.
Вспышка – и вот её нет. На её месте стоит тридцатидвухлетняя Джессика, раскрасневшаяся и взмокшая, да, но отточенная всем, что только может позволить зарплата консультанта в Нью-Йорке: блондинка, с более белыми зубами, более гладкой кожей, более стройная и мускулистая.
Я изучала себя так, как делала всю жизнь: в поисках того, что видели, глядя на меня, другие. Я хотела, чтобы они видели идеал. Я жаждала этого в самых тёмных глубинах своей души: быть такой прекрасной,