LITMIR.BIZ

      Людмила Алексеевна уверенно шла по коридору третьего этажа. Каблуки цокали по кафельному полу.

      Время от времени она замечала, что сутулится, и выпрямлялась. Но ненадолго. Она повернула за угол и увидела, что дверь ее кабинета открыта. От возмущения у завлита заложило нос.

      Войдя, Людмила Алексеевна обнаружила, что драматург Миша устроился в ее кресле. Опять. Сел прямо на теплый платок, который она специально принесла из дома. Никто в театре еще не садился в ее кресло. Людмила Алексеевна недовольно прищурилась, но Миша при ее появлении сразу вскочил, ударился коленкой об стол и сел обратно. Развел руками, мол, простите, вот такой я неуклюжий.

      Пускай сидит, решила Людмила Алексеевна и жестом успокоила Мишу.

      Он все-таки хороший.

      Завлит улыбнулась драматургу, слегка, чтобы не баловать. Но вдруг неприятный женский голос произнес:

      – Выйдите отсюда. Мы работаем!

      – Это вы мне говорите? – спросила Людмила Алексеевна, оборачиваясь.

      – Вам, конечно.

      Перед завлитом стояла маленькая брюнетка с зелеными глазами. Шерсть на ее кофте топорщилась, как иголки у ежа. Людмила Алексеевна смерила девушку взглядом. Она была ей не соперница.

      – Что вы делаете в моем кабинете?

      Брюнетка не сбавила обороты. Ответила с вызовом, сохраняя на лице особенное выражение, словно она из последних сил сдерживает улыбку.

      – Мне дали ключи на вахте. Я беру интервью, и вы нам мешаете.

      Ах ты дрянь наглая.

      – Меня никто об этом не предупреждал. Михаил может остаться, а вас я не знаю. До свидания.

      Брюнетка такого ответа не ожидала.

      – Я из газеты «Водоканал».

      Людмила Алексеевна молча расстегивала пальто, неторопливо, пуговица за пуговицей, как хозяйка положения.

      – Вам что, не нужен пиар? – спросила брюнетка.

      – Такой. Не нужен.

      Людмила Алексеевна знала, что такое убийственная вежливость.

      – Прошу простить, но у меня здесь ценные бумаги, договоры, а с вахтером, который выдает ключи кому не следует, поговорю.

      Брюнетка покачала головой.

      – Пойдемте в фойе, – сказала она Мише.

      – Хорошо, – ответил он кротко.

      Когда они вышли, Людмила Алексеевна хотела закрыть дверь, но решила не делать этого. Даже распахнула дверь еще сильнее, так, чтобы та заняла половину коридора.

      Пусть художник лопнет от злости.

      Затем она принялась открывать забитое гвоздями окно. Ей срочно нужен был свежий воздух. Рывок. Окно поддалось.

      Сквозняк смахнул со стола бумаги. Дверь захлопнулась, словно кто-то выстрелил ей в спину.