LITMIR.BIZ

      И больше никого не хоронить,

      А только вишни собирать в ведёрко,

      Пластмассовое, детское – они

      Лежат там с горкой.

      И строить новый город на песке,

      И будут понарошечные люди

      Ложиться спать на белом лепестке —

      Давай так будет.

      Вон жук ползёт, глаза его черны,

      Жук красно-чёрный, именем солдатик,

      Не мучь его, пусти его с войны,

      Ей-богу, хватит.

      И ямка для секретика в земле —

      Туда ложатся город, мама, кошка.

      Не плачь, не плачь, тебе под сорок лет.

      Мы все тут – понарошку…

      Обком звонит в колокол, предали нас анафеме.

      Нет хорошего русского, но мы в натуре ужасные русские.

      Типа как римляне, ущемляющие этрусков.

      Сорян, не потрафили.

      Да, мы русские, римляне мы, наши шлемы блестят,

      Да, спускались мы в ад, и с потерями – через ад

      Мы прошли.

      Ну давай, не чокаясь, за Дебаль.

      Мы железо и боль, и мы тело мясное, и сталь.

      Да, мы знаем, как артиллерия бьёт по своим.

      (После этого один офицер застрелился, к слову.)

      Да, мы видели, как над домами нашими чёрный дым

      Поднимался – а мы шли вперёд, и чего такого.

      Вега – самая яркая звезда в созвездии Лиры.

      И ещё так звали одного командира,

      Характер был скверный, прострелил однажды розетку.

      Ну а чё, нервы сдают капитально и метко.

      Его не любили. Он потерял пятерых

      Из стрелковой роты. На ночь пошёл домой,

      Вернулся – обнаружил всех мёртвых их.

      После этого, говорят, крыша поехала так, что ой.

      Первого марта штурмовали двадцать девятый блокпост.

      «Идите, – сказал генерал. – Там никого нет».

      Вега шёл первым и дошёл до самых до звёзд.

      Отработали «Грады». Привет.

      И вот эта земля пропитана нами.

      В длину на два метра и на два метра внутрь.

      И чего вы скажете нам такого, что мы не знали?

      Мы идём вперёд. Не пробуйте развернуть.

      Сказали: не говори – баба.

      Плохое, некрасивое слово.

      Но любым другим меня обозначить – сла́бо.

      Я же не девка, замужем была, чего тут такого.

      Я же рыдала, когда муж уходил на войну.

      Я же его ждала, готовила щи-борщи,

      Какая из меня леди или там фрау, ну.

      Плачь. Снаряжай. Корми. И молчи.

      Я русская баба, плачущая о каждом,

      Кто не вернулся. Воющая в подушку.

      Бесплодная баба, что навеки однажды

      Кончится – и кто помолится за мою душу.

      Нет, я была поэтессой из Ленинграда.

      Шляпка, мундштук, открытые платья.

      Я до сих пор сыграю так, если надо.

      Но я – русская баба, всехняя мать я.

      Коли не подвезли

Скачать книгу