Скачать книгу

сюжеты. Значит, за деяниями языческих богов и подвигами мифических героев кроются солнечные затмения, грозы и бури, чередование времён года, разливы рек и т. п.

      Крупнейшим в России последователем германской «мифологической» теории был Александр Николаевич Афанасьев (1826–1871). Изучая народно-поэтическое, мифологическое творчество славян, он написал трёхтомник с показательным названием «Поэтические воззрения славян на природу». Этот огромный труд вышел в 1866–1869 годах[25]. В нём рассматривались самые разные стороны древней религии и мифологии, а ключевое для «мифологической» теории слово «природа» фигурировало прямо в заголовке[26].

      Правда, публикация трёхтомника Афанасьева пришлась уже на время после 1863 года, когда умер Помяловский. Но тут следует иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, сам Афанасьев брал за образец труды германских учёных, вместе с методами исследования и терминологией. Все эти наши «поэтические воззрения», «воззрения на природу», «мифические сказания» и т. п. – просто-напросто кальки с немецкого. В германской же науке такие термины стали применяться гораздо раньше, чем в русской. Заглавие труда Афанасьева, по сути, воспроизводит название двухтомного сочинения знаменитого учёного Вильгельма Шварца (1821–1899), первый том которого вышел за несколько лет до того, в 1864 году – «Поэтические воззрения на природу, в их отношении к мифологии, у греков, римлян и германцев»[27]. Во-вторых, на рубеже 1840-1850-х годов, ещё до издания своего трёхтомника, Афанасьев опубликовал множество статей о «народной поэзии» в журнале «Современник» – том самом, которым Помяловский зачитывался и где в начале 1860-х печатался.

      Так что Помяловский вполне мог воспринять ключевые термины и основные принципы новомодной теории мифа, передовой для того времени. Но только если он и вправду много читал. Если следил не исключительно за беллетристикой, но и за научными, научно-популярными, критическими статьями, а к тому же листал серьёзные иностранные книги по религии и мифологии. Похоже, так оно и было.

      Из «иного мира»

      Герой повести «Мещанское счастье», подобно самому Помяловскому, задавался вопросом, у кого душа есть, а у кого её нет. На страницах повести – столкновение человека городского и образованного, читающего и размышляющего, с наивно-суеверными людьми традиционного общества.

      У восточных славян и у некоторых иных народов в России и за рубежом имелось глубоко укоренённое и повсеместно распространённое представление: мол, дети рождались не совсем людьми. Они появлялись из «иного мира», а потому считались «нечистыми» и лишь со временем, постепенно, всё больше очеловечивались. Важнейшим было таинство крещения и связанное с ним наделение христианским именем. Говорили, что до крещения и семейного празднования в честь этого (до крестин) души у ребёнка нет, только один «пар»[28]. Умершего некрещёным обычно и на кладбище-то не хоронили. Если же ребёнок рождался хилым

Скачать книгу


<p>25</p>

Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу: опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований, в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. М.: Изд. К. Солдатенкова, 1866–1869. Т. 1–3. (Репринт: М.: Индрик, 1994).

<p>26</p>

См. также: Топорков А. Л. Теория мифа в русской филологической науке XIX в. М.: Индрик, 1997; особенно гл. 2: «Миф и славянская мифология в творческом наследии А. Н. Афанасьева».

<p>27</p>

Schwartz W. Die poetischen Naturanschauungen der Griechen, Romer und Deutschen in ihrer Beziehungen zur Mythologie. Berlin: Verlag von W. Hertz, 1864. Bd. 1: Sonne, Mond und Sterne: ein Beitrag zur Mythologie und Culturgeschichte der Urzeit.

<p>28</p>

Кабакова Г. И. Крестины // Славянские древности. 1999. Т. 2: Д – К (Крошки). С. 658. См. также: Её же. Крещение//Там же. Т. 2. С. 664–667.