ТОП просматриваемых книг сайта:
Дорожный посох. Василий Никифоров-Волгин
Читать онлайн.Название Дорожный посох
Год выпуска 0
isbn 978-5-91761-350-5
Автор произведения Василий Никифоров-Волгин
Жанр Русская классика
Такова краткая биография Василия Акимовича.
Писатель совсем недолгое время прожил в деревне, но в память об этом близком ему мире он взял псевдоним Волгин, добавив его к родовой фамилии – Никифоров. В рассказе «Причащение» мать говорит маленькому Васе: «В деревне… свычаи (обычаи – Т. Р.) от самого Христа идут». Эти обычаи русской деревни, уже утраченные в 1920-х годах, Никифоров-Волгин как летописец и поэт воспроизводит на страницах своих рассказов («Весенний хлеб» и др.) и вводит в историческую память народа.
Особая тема творчества Никифорова-Волгина – это поведение человека в экстремальных, тяжелых условиях и последствия этих действий для его собственной души и для окружающих людей. В рассказе «Святая святых» мать говорит сыну: «В словах человека разбираться надо – что от души идет, что от крови». Никифоров-Волгин видит двойственность человеческого характера, возникающую из-за «сдвинувшейся жизни», в которую он, писатель, бесстрашно и ответственно входит как христианин, не отмахиваясь от нового «звериного» лика России, но вглядываясь в него, пытаясь понять через молитву… и усмирить. Тема «зверя из бездны» – сквозная в творчестве Никифорова-Волгина, она проходит через описания жизни провинциальных городов, деревень, русских странников. «Большой крест греха лежит на русском человеке», – говорит он, но, с другой стороны, показывает нам, как человек, дошедший до зверства, вдруг испытывает раскаяние. В рассказе «Вериги» монах Псково-Печерского монастыря «долго смотрел ему (бывшему хулителю монастыря, теперь пришедшему на покаяние – Т. Р.) вслед и думал о таинственных путях русской души, о величайших жутких падениях ее и восстании России грешной и веригоносной».
Пронзителен и исторически точен образ отца Афанасия из повести «Дорожный посох», обобщающий путь «русского богатыря»: «Да разве могу я ослабнуть духом, когда вижу я… сотни пастырей идут с котомками и посохами по звериным тропам обширного российского прихода».
«Звериные тропы обширного российского прихода» – это и образ зверя в человеческой душе, проснувшегося от проливаемой крови, и образ лесных троп, русских полей, дорог, по которым скитаются люди. «В странника превратился и вот уже второй год хожу по русским дорогам в чаянии Христова утешения», – говорит бывший убийца в рассказе «Земной поклон».
Творчество Никифорова-Волгина близко по духу к произведениям И. С. Шмелева, Б. К. Зайцева. Однако чувствуется и отличие стилей этих авторов: воспоминания о церковной жизни, которыми пронизаны страницы «Лета Господня», черпаются Шмелевым из опыта прихожанина. У Никифорова-Волгина – из опыта псаломщика, знавшего церковный уклад изнутри. Поэтому поэтика Никифорова-Волгина – это органичное единство Слова Божьего и слова художественного.
Никифоров-Волгин поднимает вечные для русского мира темы дороги и странничества. Его удивительные пейзажи передают читателю живую святость земли («Земля-именинница»), красоту ее соединения с дорогой, голубым небом и вечностью («Мати-пустыня»). Эту особую, святую силу русских дорог, граничащих с небом и Богом, отмечает отец Афанасий («Дорожный посох»): «Сильна власть русских дорог! Если долго смотреть на них, то словно от земли уходишь и ничто мирское тебя не радует, душа возношения какого-то ищет…»
По такой же жизненной дороге, не задержавшись долго на любимой земле-имениннице, и ушел в вечность Василий Акимович Никифоров-Волгин 14 декабря 1941 года.
Татьяна Радомская
Рассказы
Серебряная метель
До Рождества без малого месяц, но оно уже обдает тебя снежной пылью, приникает по утрам к морозным стеклам, звенит полозьями по голубым дорогам, поет в церкви за всенощной «Христос рождается, славите» и снится по ночам в виде веселой серебряной метели.
В эти дни ничего не хочется земного, а в особенности школы. Дома заметили мою предпраздничность и строго заявили:
– Если принесешь из школы плохие отметки, то елки и новых сапог тебе не видать!
«Ничего, – подумал я, – посмотрим… Ежели поставят мне, как обещались, три за поведение, то я ее на пятерку исправлю… За арихметику, как пить дать, влепят мне два, но это тоже не беда. У Михал Васильича двойка всегда выходит на манер лебединой шейки, без кружочка, – ее тоже на пятерку исправлю…»
Когда все это я сообразил, то сказал родителям:
– Балы у меня будут как первый сорт!
С Гришкой возвращались из школы. Я спросил его:
– Ты слышишь, как пахнет Рождеством?
– Пока нет, но скоро услышу!
– Когда же?
– А вот тогда, когда мамка гуся купит и жарить зачнет, тогда и услышу!
Гришкин ответ мне не понравился. Я надулся и стал молчаливым.
– Ты чего губы надул? – спросил Гришка.
Я скосил на него сердитые глаза и в сердцах ответил:
– Рази Рождество жареным гусем пахнет, обалдуй?
– А чем же?
На это я ничего не