LITMIR.BIZ

Скачать книгу

тоски и обиды ему даже дышать трудно было. Он сидел в углу, на сундуке, ожидая своей очереди читать Псалтырь, мысленно повторял знакомые слова псалмов и оглядывался. Теплый сумрак наполнял комнату, в нем колебались желтенькие, живые цветы восковых свечей. По стенам фокусно лепились длинноусые китайцы, неся на коромыслах цыбики чая, на каждой полосе обоев было восемнадцать китайцев по два в ряд, один ряд шел к потолку, а другой опускался вниз. На стену падал масляный свет луны, в нем китайцы были бойчее, быстрей шли и вверх, и вниз.

      Вдруг сквозь однотонный поток слов Псалтыря Никита услыхал негромкий настойчивый вопрос:

      – Да неужто – помер? Господи?

      Это спросила Ульяна, и голос ее прозвучал так поражающе горестно, что монахиня, прервав чтение, ответила виновато:

      – Умер, матушка, умер, по воле Божией…

      Стало совершенно невыносимо, Никита поднялся и шумно вышел из комнаты, унося нехорошую, тяжелую обиду на монахиню.

      У ворот, на скамье, сидел Тихон; отламывая пальцами от большой щепы маленькие щепочки, он втыкал их в песок и ударами ноги загонял их глубже, так, что они становились не видны. Никита сел рядом, молча глядя на его работу; она ему напоминала жуткого городского дурачка Антонушку: этот лохматый, темнолицый парень, с вывороченной в колене ногою, с круглыми глазами филина, писал палкой на песке круги, возводил в центре их какие-то клетки из щепочек и прутьев, а выстроив что-то, тотчас же давил свою постройку ногою, затирал песком, пылью и при этом пел гнусаво:

      Хиристос воскиресе, воскиресе!

      Кибитка потерял колесо.

      Бутырма, бай, бай, бустарма,

      Баю, баю, бай, Хиристос.

      – Дело-то какое, а? – сказал Тихон и, хлопнув себя по шее, убил комара; вытер ладонь о колено, поглядел на луну, зацепившуюся за сучок ветлы над рекою, потом остановил глаза свои на мясистой массе котла.

      – Рано в этом году комар родился, – спокойно продолжал он. – Да, вот комар – живет, а…

      Горбун, чего-то боясь, не дал ему кончить, сердито напомнив:

      – Да ведь ты убил комара.

      И поспешно ушел прочь от дворника, а через несколько минут, не зная, куда девать себя, снова явился в комнате отца, сменил монахиню и начал чтение. Вливая в слова псалмов тоску свою, он не слышал, когда вошла Наталья, и вдруг за спиной его раздался тихий плеск ее голоса. Всегда, когда она была близко к нему, он чувствовал, что может сказать или сделать нечто необыкновенное, может быть, страшное, и даже в этот час боялся, что помимо воли своей скажет что-то. Нагнув голову, приподняв горб, он понизил сорвавшийся голос, и тогда, рядом со словами девятой кафизмы, потекли всхлипывающие слова двух голосов.

      – Вот – крест нательный сняла с него, буду носить.

      – Мама, родная, ведь и я тоже одна.

      Никита снова поднял голос, чтоб заглушить, не слышать этот влажный шепот, но все-таки вслушивался в него.

      – Не стерпел Господь греха…

      – В чужом гнезде, одна…

      – «Камо гряду от лица твоего и от гнева твоего

Скачать книгу