LITMIR.BIZ

Скачать книгу

отозвался:

      – Еще бы не хорош, подарок обещал.

      Но недели через две-три Артамонов притих, задумался; Наталья спросила Никиту:

      – На что батюшка сердится?

      – Не знаю. Его не поймешь.

      В тот же вечер, за чаем, Алексей вдруг сказал отчетливо и громко:

      – Батюшка, – отдай меня в солдаты.

      – К-куда? – заикнувшись, спросил Илья.

      – Не хочу я жить здесь…

      – Ступайте вон! – приказал Артамонов детям, но когда и Алексей пошел к двери, он крикнул ему:

      – Стой, Олешка!

      Он долго рассматривал парня, держа руки за спиною, шевеля бровями, потом сказал:

      – А я думал: вот у меня орел!

      – Не приживусь я тут.

      – Врешь. Место твое – здесь. Мать твоя отдала мне тебя в мою волю, – иди!

      Алексей шагнул, точно связанный, но дядя схватил его за плечо:

      – Не так бы надо говорить с тобой, – со мной отец кулаком говорил. Иди.

      И, еще раз окрикнув его, внушительно добавил:

      – Тебе – большим человеком быть, понял? Чтобы впредь я от тебя никакого визгу не слыхал…

      Оставшись один, он долго стоял у окна, зажав бороду в кулак, глядя, как падает на землю серый мокрый снег, а когда за окном стало темно, как в погребе, пошел в город. Ворота Баймаковой были уже заперты, он постучал в окно, Ульяна сама отперла ему, недовольно спросив:

      – Что это ты когда явился?

      Не отвечая, не раздеваясь, он прошел в комнату, бросил шапку на пол, сел к столу, облокотясь, запустив пальцы в бороду, и рассказал про Алексея.

      – Чужой: сестра моя с барином играла, оно и сказывается.

      Женщина посмотрела, плотно ли закрыты ставни окон, погасила свечу, – в углу, пред иконами, теплилась синяя лампада в серебряной подставе.

      – Жени его скорей, вот и свяжешь, – сказала она.

      – Да, так и надо. Только – это не все. В Петре – задору нет, вот горе! Без задора – ни родить, ни убить. Работает будто не свое, все еще на барина, все еще крепостной, воли не чувствует, – понимаешь? Про Никиту я не говорю: он – убогий, у него на уме только сады, цветы. Я ждал – Алексей вгрызется в дело…

      Баймакова успокаивала его:

      – Рано тревожишь себя. Погоди, завертится колесо бойчее, подомнет всех – обомнутся.

      Они беседовали до полуночи, сидя бок о бок в теплой тишине комнаты, – в углу ее колебалось мутное облако синеватого света, дрожал робкий цветок огня. Жалуясь на недостаток в детях делового задора, Артамонов не забывал и горожан:

      – Скуподушные люди.

      – Тебя не любят за то, что ты удачлив, за удачу мы, бабы, любим, а вашему брату чужая удача – бельмо на глаз.

      Ульяна Баймакова умела утешить и успокоить, а Илья Артамонов только недовольно крякнул, когда она сказала ему:

      – Я вот одного до смерти боюсь – понести от тебя…

      – В Москве дела – огнем горят! – продолжал он, вставая, обняв женщину. – Эх, кабы ты мужиком была…

      – Прощай, родимый, иди!

      Крепко поцеловав ее, он ушел.

      …На Масленице Ерданская привезла Алексея

Скачать книгу