Это мы, Господи. Повести и рассказы писателей-фронтовиков - Антология

Скачать книгу

кусочек, соблазнительно пахнущий мясом. Падает он в навоз, очищается и вновь предлагается «покупателям».

      – Да съешь ты сам свою трусятину! Помрешь ить, пока продашь.

      – Эй, кому загнать по дешевке?

      – Што-о?

      – Душа лубезный, купи котелок баланды! Свежий, вкусный, красивый!

      – Кому ножик за понкрутку?

      – У кого кусок резины есть?..

      Сергей и капитан стояли у проволочной стены, следя за оживленной торговлей на базаре.

      – А знаешь, – предложил Николаев, – не мешало бы сходить на эту черную биржу.

      – Пайку перепродать?

      – Нет, кальсоны; покурить бы малость…

      Но в этот момент начали разгонять базар и строить людей. Построились и командиры.

      – По направлению виселицы – шагом марш! – скомандовали полицейские.

      Туда же шли и другие секции.

      – Кому-то наденут сейчас гитлеровский галстучек, – шепнул Николаев.

      Запрудив обширную площадь, пленные образовали пустоту вокруг виселицы. Немцы-конвоиры остервенело следили за секциями командиров, политсостава, евреев.

      Кроваво-красным шаром закатывалось в полоску сизой тучи солнце на окраине лагеря. Духота летнего вечера повисла над площадью тяжелым пушистым одеялом.

      – Дай проход! Разойдись в стороны! – послышались голоса.

      В образовавшийся живой коридор вошли немцы. Их было семь человек. Окружили они понуро шагавших двух пленных. Долговязый нескладный офицер сразу же заговорил что-то на своем языке.

      – Военно-полевой суд… – начал переводчик; и рассказал, что немцы решили повесить двух пленных за то, что, работая в складе на станции, они насыпали себе в карманы муки…

      – А много мучки-то взяли? – послышался голос из толпы.

      Обреченные были явными противоположностями друг другу. Первый являл как будто все признаки предсмертного отупения. Раскрыв губы, он бессмысленно глядел на переводчика белесоватыми неморгающими глазами. Парень был велик и широк костью, видать, вял и неповоротлив. Изредка он всхрапывал носом и проводил по нему рукавом гимнастерки.

      Второй, лет под тридцать, щуплый и низенький, загорелый до черноты, был похож на скворца. Он стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу, ни разу не взглянув на толпу пленных и на читавших ему смертный приговор.

      Пока переводчик говорил, немцы ладили петли веревок, встав на аккуратно сколоченные козлы.

      – Дорогие, век не забуду… не надо! – заколотил себя кулаками в грудь «скворец». – Не буду… с голоду это я… Родимые, ненаглядные мои, – бредил он, упав на колени.

      – Подымись, дура бловая! – спокойным басом загорланил его одновисельник. – Разя это люди? Это жа анчихристы! Увстань жа, ну!..

      И, неторопливо взяв за плечо коленопреклоненного, он легко поставил его на ноги.

      Живчиком бился чернявый в цепких руках немцев. Брыкался и кусался, не давая просунуть голову в петлю веревки. Все так же не торопясь и деловито влез на козлы белоглазый парень, сам надел себе веревочный калачик на длинную грязную шею и, качнувшись,

Скачать книгу