Это мы, Господи. Повести и рассказы писателей-фронтовиков - Антология

Скачать книгу

из котельной во двор завода. Построенные по пять, тихо двинулись по Волоколамскому тракту, окруженные сильным конвоем. Сергей и Никифорыч шли в первой пятерке. Колючий, пронизывающий ветер дул в лицо, заставлял в комок сжиматься исхудавшее тело.

      – Лос! Лос! (Давай! Давай!) – торопили конвойные, пытаясь ускорить процессию.

      Не успели отойти и трех километров от города, как сзади начали раздаваться торопливые хлопки выстрелов – то немцы пристреливали отстающих раненых. Убитых оттаскивали метров на пять в сторону от дороги. У Сергея тупо и непрестанно болело бедро, пораженное осколком… Контуженная левая часть лица часто подергивалась дикой гримасой. С каждым шагом боль в бедре все усиливалась.

      – Держись крепче, Серег, не то убьют! – посоветовал Никифорыч. – Есть у меня три сухаря, подкрепимся малость, – продолжал он, невозмутимо шагая вперед.

      Чем дальше шли, тем больше становилось убитых. Нельзя отстать от своей пятерки. На место выбывшего сразу становился кто-нибудь другой, место терялось, а вышедшего на один шаг из строя немедленно скашивала пуля конвоира. Люди шли молча, дико блуждая бессмысленными взорами по заснеженным полям с чернеющими на них пятнами лесов.

      – Братцы, ну как жа оправиться? – взмолился вдруг кто-то из пленных.

      – Ай вчера от грудей? Снимай штаны – и дуй! – поучали его из строя.

      – Не умею, родненькие, на ходу, я жа не жеребец…

      – Пройдешь верст пять и сумеешь, – обещали несчастному.

      – Ишь, чего захотел! Знать, не голодный…

      – Черт плюгавый!..

      Плохо быть одному сытому среди сотни голодных. Его не любят, презирают. Этот человек чужой, раз ему не знаком удел всех.

      К полудню впереди показалась небольшая деревенька, расположенная на шоссе.

      – Журавель, ребята, виден, попьем водички!

      – Эти напоят… захлебнешься…

      – Ан, слава Богу, третью недельку живу в плену и ничего, пью… Самому нужно быть хорошему, тогда и камраты будут хороши…

      – Штоб твои дети всю жизнь так пили, как ты тут!

      – Ишь, сука паршивая, камрата заимел…

      Лениво переругиваясь, пленные вошли в деревню. На крыльце каждого домика толпились женщины и дети, торопливо выискивая глазами в толпе пленных знакомых или родных.

      – Тетя, вынеси хоть картошку сырую…

      – Пить…

      – Корочку…

      – Окурок…

      – Да-а… Сюда-аа… Аа-я-оо-а-яя!..

      Двести голосов просящих, умоляющих, требующих наполнили деревеньку. На крыльце одной особенно низенькой и ветхой избенки старуха, кряхтя, тащила большую корзину с капустными листьями. Видно, не под силу была ноша бедной, и тогда, схватив ревматическими пальцами охапку листьев, она бросила их в толпу пленных. Думала мать сына-фронтовика, что и ее Ванюша, может быть, шагает где-нибудь вот так, умоляя о глотке воды и единственной мерзлой картошке. И вынесла бы старуха мать ковригу хлеба и кринку молока, да живет она, горемычная, на бойком месте, давным-давно взяли немцы корову, очистили

Скачать книгу