Времени тонкая тень - Антология Антология Живой Литературы (АЖЛ)

Скачать книгу

знаки. Не глаза, значит, подводили.

      Солнце делит небо с Луной. Открыл книгу при Луне. И опять – ушли знаки. Желто и пусто, как в песках у соленых озер. Не один раз пробовал. При растущей и убывающей Луне, при полной и только народившейся. Одно и то же.

      Открывал ее при свете очага, жирника, огненных часов в кумирне, прилепленной к стене монастыря. Знаки уходили и не возвращались. Пробовал их призвать, громко читая наизусть. Бесполезно. Лишь на рассвете и при вечерней заре, да еще под холодной крышей, не согретой очагом, знаки дарили свою благосклонность. И однажды пришла мысль: а какую весть шлет ему безлунное и бессолнечное небо? Самую первую страницу книги раскрыл Шептун. И ярко, серебряно просияли под верхней крышкой переплета звезды. Созвездие.

      Стал листать книгу. Рисунок созвездия Дуби-Асхар прекрасно узнавался на каждой странице. Прямо поверх написанного. В начале строк, там, куда попадала путеводная звезда, всегда указующая на полночь, Железный кол, Бейджи-Синь – вспыхивало серебряным: В… О… 3…

      Возьми…

      Серебряная звездная сетка стала меркнуть. Слишком темно, букв уже совсем не видно. «Возьми» – что и где надо взять?

      Время шло, на грядках созрел урожай. Хоть и нищий, едва, впроголодь, хватит на зиму, но Шептун пожертвовал монастырю меру бобов. И был допущен за стены. Служка провел его во внутреннюю кумирню. Постояв перед древними изваяниями, пошептав (пусть служка думает, что молитвы!), Шептун спросил:

      – Скажи, на чем записать мысль, дарованную святым местом? Чтоб не покинула в суете?

      Служка сунул ему кусок пергамента. На следующую ночь Шептун продолжал, записывая угольком из очага: «Возьми земли с могилы младенца…» И снова стало темно.

      Еще несколько рассветов минуло. Ледяных, зимних, с длинными легкими тенями на снегу от Железного кола. Еще несколько слов прибавилось. Пока не заметил Шептун, что верхняя крышка переплета обведена по всем трем обрезам тончайшей, тоньше волоса, линией. Ни один монастырский писец не смог бы провести такую – очинить столь тонко хоть тростниковый калям, хоть перо перелетного гуся не под силу рукам человеческим.

      Перо – не под силу. А вот нож заточить до такой тонкости Шептун мог.

      Луна стала полной, сошла на убыль и покинула небеса, когда он раскрыл крышку. Помогая себе не только ножом, но и составом из трав и выпаренного сто восемь раз рассола соленых озер, настоянным на талой, отогретой у сердца воде, – способен был этот состав размочить любой клей. И в безлунную, но звездную ночь вынул заключенную меж двух дощечек пластину. Ярким серебром лучилась она при звездном сиянии. Железный кол горел сверху. Неистовым досиня светом. Клал пластину на страницу – вспыхивала буква, что оказывалась под ним.

      «Возьми земли с могилы младенца, первой воды, упавшей весною с крыши, и золы ростков вьюнка-повители, соскобли ножом старого булата сей звездной пыли, смешай и посади это семя в глиняный нерасписанный горшок, служивший до того разную службу. Каждый день, считанный

Скачать книгу