LITMIR.BIZ

«Идол» преодолим тогда, когда он осознан и принят в качестве предмета устранения. Будучи же неосознанным, он действует на познание фактором спонтанно-непреодолимой силы.

– 1) «идолы человеческого рода»: «идолы рода» – искажения и ошибки в образах и представлениях бытия, обусловленных естественно присущей человеку ограниченной способностью чувствования и мышления. Человек не способен видеть то, что не различает его глаз; слышать то, что не способно слышать его ухо, мыслить не-почеловечески… и т. д.;

2) «идолы пещеры»: «идолы пещеры» – ограниченность способности делать суждения, связанная с односторонностью жизненного опыта, ограниченностью воспитания и образования. Как говорится, …никогда не выезжавшему из «родной деревни» трудно высказывать адекватные истине представления «о заморских странах»;

3) «идолы рынка»: «идолы рынка» – присущая человеку способность судить о вещах и событиях не на основании достоверных проверенных фактов, а понаслышке, опираясь на сплетни и недостаточно подтвержденные мнения;

4) «идолы театра»: «идолы театра» – склонность человека к некритической опоре на «мнение авторитета», особенно когда таковыми выступают религиозная идеология, идеология харизматических политических лидеров, точки зрения «лично уважаемых людей» и «авторитетных мыслителей» – ученых, философов и др.

Страстного стремления поступать именно таким, а не иным образом; в том числе путем, не совпадающим (противоречащим) с требованиями закона и специальных должностных установлений.

Стремление «быть вольным человеческим существом» в условиях необходимого существования в социальной системе, воспринимающейся и переживаемой как «среда внешнего бытия существования личности», достаточно аналогично тому, как дикие животные воспринимают кормящий их природный ландшафт. С существенным отличием в том, что дикие животные еще не доросли своим сознанием до способности видеть ландшафт именно предметом потребления, когда социальный человек, как личность, видит и природу, и социальные отношения качеством среды своего жизненного самоопределения и потребления. И если в свободе самоопределения человека на первый план выходит живое природное начало, превращающее социальное основание в среду реализации живой потребности и в предмет потребления, это способно становиться истоком таких отношений, когда ложь, намеренное использование социального в целях удовлетворения потребностей личного-индивидуального становится средством удовлетворения противоположного социальному личного интереса.

И, как следствие, противоположный разуму антистихийной природы способ разрешения проблем бытия выходит на первый план.

Ради обретения которого Капитал персонифицировал себя человеком, превратив его в антистихийно-природное по способу функционирования социальное существо.

Причем, и это существенно, разрушать разумно организованный мир изнутри его самого.

…Достаточно эффективным способом созидания «партизанской псевдоистины» обнаруживает себя особый, основанный на намеренности нарушений строгости рациональной логики способ рассуждения, включающий логические ошибки, заключающиеся как в нарушении законов логики, так и нарушении правил образования умозаключений, включающих в себя подмену необходимых для доказательства элементов: подмену аргумента, подмену предмета обсуждения, подмену тезиса обсуждения и т. д. Желание представить собственное желание и вытекающие из сей потребности выводы-умозаключения первичными к истине вполне способно приводить к нарушениям логики рациональных рассуждений и к намеренно ошибочным суждениям. Ложные умозаключения ведь отличаются от «заблуждений» именно основанием намеренности. Заблуждение – это ошибочные суждения, возникающие ненамеренно, как ступень к познанию истины. Ложь, наоборот, имеет намеренный характер. Поэтому преодоление «лжи» имеет своим основанием уже не столько углубление познания объекта, устраняющего заблуждения, сколько устранение самого «лжеца», обнаружение лжи и развенчание намерений субъекта, такую ложь формулирующего.

Таким образом, сказанное показывает, что те или иные определенные решения человек, находящийся в роли судьи, способен принимать свободно, опираясь на свои собственные ум и волю, коими он персонифицирует социальную систему, так и обнаруживая себя подавленным основаниями субъективно непреодолимой детерминации, в том числе и связанными с неспособностью «мыслить и делать не в свою пользу».

Судебного решения, нарушающего нормальную связь между деянием и его классификацией по основаниям некоторого общепринятого закона.

Способным заставить судей намеренно пойти против истины/закона ради того, чтобы свободно-вольно принять решение, «выгодное названному электрику».

Ведь действия не по абстрактному шаблону антистихийно-природной организации, но принимая в качестве определяющей детерминанты человеческий интерес (возможно, и системно организованный, однако не на манер рациональной «машины антистихийно-природного производства», но первобытных орд, которые формировались из состава прежде всего «грабителей-вандалов», желавших не столько подчинить завоеванные народы, сколько их ограбить, а то, что не поддается грабительской приватизации, – уничтожить), – такие действия плохо укладываются в «заботу о маленьком простом человеке – социальном функционере». Стихийная природа уважает «грубую силу», эгоистическое вероломство, не признающее никаких преград, кроме оснований естественного отбора. Поэтому, если мы решаемся фантазировать и далее, опираясь на образ «простого электрика», интересы которого якобы так старательно удовлетворяют «судьи», загоняя в «угол разумно понимаемой несправедливости» олигарха, то нам просто необходимо будет отказаться от образа «простого слабого электрика» и поставить в центр стихию «псевдомифологического героя», взмахом руки разрушающего города и легко преодолевающего любые преграды.

…Но это, если речь идет относительно ситуации классового капиталистически-олигархического общества (а Россия начала XX столетия демонстрирует именно специфику олигархического капитализма), как минимум нелогично. Логичнее представить себе ситуацию, наоборот той сказке, которую мы придумали: «компания – фактический монополист и олигарх – обижает простого рядового человека, и тот, как ни старается, обнаруживает, что добиться справедливости через обращения в суд неспособен. …Он – не олигарх». …Вот это действительно похоже на правду. По крайней мере, в масштабе «реализма» логики естественного отбора, без мифологических иллюзий…

Куда более адекватно укладывается в последний, повторимся, перевернутая картинка, такая, когда в образе «хозяина положения» оказывается субъект противоположного типа, например: «городская управляющая компания и ее руководитель-олигарх», множеством формальных и неформальных связей сросшаяся с аппаратом государственного управления, когда глава этой управляющей компании действительно обладает рычагами воздействия на систему государственной и судебной власти, сочетая в таковом воздействии как то, что оказывается «для судей» обстоятельствами непреодолимой силы в случае несогласия последних, так и обстоятельствами стимуляции, исходя из ресурса коррупционной мотивации: «желанного-намеренного поступка в нарушение формально функционально-необходимых действий», обусловленных тем, что таковое нарушение просто выгодно нарушителям, когда коррупционно-корпоративная солидарность выступает в роли спасительного буфера, предохраняющего нарушителей от санкций со стороны Капитала, рационально выверенной антистихийно-природной регламентации, имеющей своим основанием не интересы волевой человеческой жизни, но целенаправленный прогресс познания и совершенствования антистихийной природы.

…Как говорится, «сие нехорошо». Но в условиях, когда решение о виновности/ невиновности принадлежит человеку, склонному принимать решения не только «по истине и по закону», но также и в зависимости от обстоятельств, в которые вклиниваются «корпоративная солидарность» и «личная выгода», сие неожиданно обнаруживает себя возможным. Увы, таково выражение самой природы социальности, в масштабе которой жизнь, даже будучи социально организованной и скованной обязательствами закона-устава-формальных связей, все равно остается живой природой, принимающей свои решения исходя из оснований инстинктов, среди которых важнейшими являются «жадность обретения удовлетворения потребности» и «страх самосохранения жизни», побуждающие совершать противоестественные для антистихийной природы деяния.

…Ибо, если «просто человек» являет себя более лишь живым существом, способным мутировать, то Капитал – социальными отношениями, производительной силой антистихийной природы, явленной социальной организацией, персонифицированной ее лидерами. Находиться на вершине такой социальной организации, даже «скромно» не признаваясь никому в этом, по сути своей то же самое, что быть «суперменом». Впрочем, названные рассуждения не имеют серьезного смысла…

Важнейшим из которых является существование не по индивидуальному-стадному инстинкту, а по осознанию социальной необходимости, по знанию, которое субъект обретает не столько из оснований собственного жизненного опыта, сколько из «обучения», из требований «социального функционирования», из идеологически управляющего социумом медиаисточника.

И здесь представление о том, что «живая гуманность» (как «дух гуманизма») якобы первична, находится в приоритете в отношении к основанной на разуме-знании «постживой классовой социальности», – это более метафора, нежели определение по существу дела. Идея проявления человеком-человечеством «любви к самому себе и себе подобным», как то, что опосредовано социальной организацией, – в условиях классового общества это не действительность, а идеологический миф. – Красиво звучащая, однако, являющая ироническое содержание идеология. Ведь наиболее глубоким и потому главным, ведущим началом в социальности является, по самой сути, не живое начало человека, но постживое начало Капитала и его проявлений в формах классового раскола в социальной организации. Социальность, как выражение антистихийно-природного довления над природой живой, стихийной, необходимо оказывается занимающей всегда первичное положение. И если вдруг оказывается, что природа стихии жизни неожиданно берет верх над основаниями социальности, то это означает только одно – крах социальности, поражение Капитала в совершаемом им «одомашнивании – покорении» стихийной живой природы.