LITMIR.BIZ

Скачать книгу

нашей. И святому мученику Иоанну Воину». И с новой строчки: «Еслив бывать мне доведётся тут когда-нибудь, дак возверну, чем и своим ещё, может, дополню – мы по росту-то с тобой как будто одинаковые, да и нога вон, чувствую, такая же, – а не придётся, свет не ближний, то с кем и переправлю, а нет, дак не обессудь и свыкнись, всё равно когда-нибудь истлеет, не вечное, возле костра ли прогорит. Глянул, кургузка на локтях проносилась. Да и Бог велел делиться, поди, помнишь – не татарин-то? А мальчонку, мужик, подыми – тепло-то оно тепло – и хорошо, что тепло, и постояло бы так, дак ладно, – но от земли обязательно натянет, жалко, еслив простудится – слягет – тебе же скучно без него будет. Ну, и прошшай».

      Егунов: Он – ты подумай-ка, а – Митрей! Скажи на милость, сучье вымя!.. Он – Митрей, Митрей он… А я – Иван Лукьянович! Так что ж теперь, людей пойти мне грабить?! Не Митрей ты, а сволочь самая последняя! Это же надо обнаглеть так! (Трезвеет разом и бежит к костру. Подбрасывает в костёр хворосту. Трясётся сам и тормошит подпаска…)

      – Васька! Вставай, вставай! А то простынешь! Ослободи-ка дождевик!.. В гробу бы мне его увидеть – по хамской роже и узнал бы: «Митрей!..» Ну, в-непогоду-дуру-баушку!.. Вставай, вставай, Васюха, слышишь! Вставай. Натянет от земли… Потом возись ещё с тобой тут!.. В моих штанах-то, пусто б ему было!

      III

      – Задремал там, старый бродень? Заболел ли? Обнаглел, скорей всего-то. Знаю я твою хворобу – раньше тебя родилась… Едва шево́лишься. Куда ж годится. Как червь замёрзлый по лопате. Шибко шары-то не закатывай, то долго ли: мордой в лесину саданёшься, упадёшь, ноги сломаешь – дострелю, нянчиться с тобой не намерен. Привык, холера, волю ему дал, он уж и рад. Живо, парень, отважу. По хребту-то полосну – сон из башки дурной моментом выпорхнет.

      Погрозился Несмелов, но коня подгонять не стал, подумал: «У остяков вон мило дело, лучше, поди, и не придумаешь. И у Баженова, у того в Туруханске под стать им, плоскомордым, было, обостячился, хотя и сам-то – паболдырь, помесь остяцкая. Собак упряжка да нарты, и горя нет. В тулупишко завернулся, на бок припал, полёживай себе, хореем этим понужай, улюлюкай да песню про то, что видишь, пой. А там, уж будь здоров, лишь бы на пень где не налететь да не опрокинуться… Попробуй-ка, их догони… Как волки, чё там, пообвыкли».

      Подумал, во рту зуб свежеутраченный языком вспомнил, передёрнулся, вспомнив, сгорбился и затосковал. Достиг в тоске равнодушия, дураком себя обозвал, скинул с рук шубенки, папиросу вынул из кармана и закурил, уйму спичек при этом потратив. Курит, рану в десне тёплым дымом утешает, мыслями от неё отдалиться пытается. Не заметил, как и отдалился. Родной дед Григорий на ум заявился. Шумно. Глухой совсем под старость сделался. Других не слышал, не слышал и самого себя, наверное, а потому и кричал всем, как муэдзин с минарета, кто не привык, так думал, что ругается Григорий Митрофанович. А он – из добрых побуждений. Не злой был, но сдрешной, заполошный. Спать на ночь влезал дедушка на полати, поясницу внизу «застудить цели не имея», до утра там поминал многое лихом, воюя

Скачать книгу