LITMIR.BIZ

      За девять месяцев, прошедших после небесного сияния, у лишенной детства выросли живот и два огромных змеиных клыка. Так на свет появился Чаушин – Сын гадюки. Отца он никогда не видел, а с матерью у мальчика складывались сложные отношения.

      После появления сына в Тэхи начали пробуждаться материнские инстинкты, находящиеся в вечном противоборстве с ее токсичной сущностью. Чаушин стал для нее любимым ненавистным сыном. Тэхи считала его рождение самым прекрасным событием в своей жизни, но как только отрывала рот, оттуда вырывалось:

      – Твое рождение было огромной ошибкой.

      – Но я в этом не виноват, – оправдывался мальчик.

      – Вас послушать, так никто ни в чем не виноват, никогда. Только мне от этого почему-то не легче, – злобно отвечала Тэхи и обычно уходила в Баобабовую рощу.

      Уже к шести годам Чаушин привык, что мама либо в очередной раз его в чем-то обвиняет, либо пропадает среди баобабов, и никто из куроки не знает, где конкретно. Никто даже не пытался выяснить. Никому не интересно.

      Чаушин видел вокруг себя другие семьи – наглядные примеры того, чего лишен он сам. Маленькие мальчики и девочки куроки росли в любви. У них никогда не возникало вопроса, за что их любят родители. Это было чем-то само собой разумеющимся. Их любили не почему-то или за что-то, а просто так.

      «Видимо, рождение других детей не было ошибкой, в отличие от моего, – думал маленький Чаушин, – но почему именно я?»

      Он часто задавал себе этот вопрос и однажды услышал ответ:

      – Потому что ты особенный. А быть особенным не всегда приятно, – с усмешкой сказал голос Тэхи.

      – Мама? – спросил вслух Чаушин и начал вертеть головой по сторонам.

      Тэхи нигде не было. Она, как всегда, пропадала в роще, но ее голос звучал поразительно четко.

      – Ага! – подтвердил мамин голос. – Теперь я буду с тобой всегда. Даже если ты меня не видишь.

      Голос не обманул. Не было и дня, чтобы Сын гадюки не слышал ядовитых комментариев мамы по поводу всего, что происходило в его жизни. От этого голоса было невозможно спрятаться. Он постоянно напоминал о том, что Чаушина не за что любить, что ему здесь не место и все, что он собой представляет, – обуза для мамы, не больше.