ТОП просматриваемых книг сайта:
Будущее Украины. Эко-гармонизация глобальной стратегии России-Украины-Мира. Энциклопедия Живого знания. Том 50.. Ким Шилин
Читать онлайн.
Женская творческая активность исходит из иного основания, чем у мужчин (жизнь => предмет), иной смысл: продолжение-утверждение жизни, а не самоутверждение (предметом), иной итог: Жизнь, не эко-суицид – мегасмерть: мужчины – творцы предметного богатства => мегасмерти, женщина – созидательница Жизни => спасительница, но не матриархат, а => творческая активность детей. ЖТ творит качество, а творчество мужчины есть количественное самоутверждение себя еще и в количестве детей (Восток), что ведет всех нас к демографическому суициду. В целом это дает основание для вывода: повышение творческой активности женщины должно будет заключаться и в сдерживании запредельной внешне-предметной активности мужчин Запада, в движении ко всеобщей стабилизации-гармонизации, к динамическому равновесию = гомеорезису.
Женски-материнская логика Творчества (ЖМЛТ) – основной вариант Живой метаформальной логики творчества, полагающих Жизнь и Женщину в качестве исходно-основных аксиом-категорий (См.: К.И.Шилин. Женски-материнская логика Творчества).
Многомерность женской логики творчества обусловлена тем, что женщина-мать живет = творит не своей жизнью, а жизнью своего ребенка-творения, живя = творит и своей жизнью тоже, да еще и в рамках всеобщей Жизни, в самосозидании которой участвует и женщина, Это особенно характерно для интеллигенции.
Постоянство непостоянства-изменчивости женщины, как и жизни в целом. Но эти три мира постоянно-изменчивой жизни, творимой Женщиной, творящей ее и ее собственной – ныне разрушаются четвертым миром постоянно меняющейся техники, навязывающей свою, предметизирующую, дисгармонирующее-мертвящую логику американского вестерна, и как бы «говорящая устами» героев повести «Тарас Бульба», понимаемую современным литературоведением при явном игнорировании Экофильной сути повести. Вот как проявляется оно в словах Андрия, которым руководит, как ни странно, отнюдь не Жизнь (не Любовь, не Живая природа…), а неуемная страсть, что исключает Гармонию Жизни…
«Царица! – вскрикнул Андрий, полный и сердечных, и душевных, и всяких избытков. – Что тебе нужно? чего ты хочешь? прикажи мне! Задай мне службу самую невозможную, какая только есть на свете, – я побегу исполнять ее! Скажи мне сделать то, чего не в силах сделать ни один человек, – я сделаю, я погублю себя. Погублю, погублю! и погубить себя для тебя, клянусь святым крестом, мне так сладко… но не в силах сказать того! У меня три хутора, половина табунов отцовских – мои, все, что принесла отцу мать моя, что даже от него скрывает она, – все мое. Такого ни у кого нет теперь у козаков наших оружия, как у меня: за одну рукоять моей сабли дают мне лучший табун и три тысячи овец…» (Там же.)
Любовь Андрия к паночке изначально суицидна, убийственна по своей сути, потому что ориентирована