Хромоножка и другие: повесть и рассказы для детей - Александр Станиславович Малиновский

Скачать книгу

теперь часто бывала около него. Он для неё как бы частица Большака. Был Петька низкорослый, с подпрыгивающей лёгкой походкой. Он часто улыбался, даже когда шёл один.

      – Мелюзга, какой от него на большой войне толк? – говорила дородная Матвеевна.

      Но и его проводы приближались.

      Алексей Большаков отбыл на фронт спокойно, по-деловому, будто в обычную командировку уехал.

      С Петькой дело иначе.

      Белозубо улыбаясь, он объявил Муре:

      – Ну что, Хромоножка, тебя в армию не возьмут с твоей клюшкой! А я – вот он! Доброволец! Понятно тебе!? Не отпускали на станции, а я не могу иначе! Немчура столько моей родни покрошила ещё в Первую, теперь опять? А мне в тылу?.. Через два дня прощаться будем!

* * *

      Провожали Петра всем двором. С музыкой!

      Жена его – Люська, повиснув на плече мужа, не давала ему играть на гармошке. Как пожилая баба, раскинув пухлые свои руки на Петькиной голубой рубашке, плакала навзрыд:

      – Петенька, Петенька! Не увижу я тебя больша таким.

      Чует моё сердечко, на погибель уходишь…

      А Петька, беззаботно вырываясь из ее рук, тряхнув русым чубчиком и весело ощерив туго набитый крепкими белыми зубами рот, рвал меха гармони и собственное горло:

      – Когда б имел златые горы

      И реки, полные вина,

      Всё отдал бы за ласки, взоры,

      Лишь ты б владела мной одна…

      Увидев весёлого Петра, Мура тоже было повеселела, но, заметив какие у всех грустные глаза, притихла.

      – Петенька?.. Родненький, – только и успевала вставлять Люська одиночные слова в мужнину песню.

      Мура отошла подальше от крыльца к калитке. Она не выносила ни громкую музыку, ни крики.

      Матвеевна стояла рядом и молча крестилась. Старик Фомич, облокотясь о дверной косяк, шамкал неведомо кому:

      – Вот так же и мы с брательником моим Петрухой уходили. Тожа молодые были и весёлые, ой да ну… Судьба своё кажному приготовит. Я вот живой до сей поры…

      – Рази так мыслимо горланить на проводах-то! – говорила Матвеевна, не слыша Фомича. Всё перекрывал разгульный голос Захарьева:

      – Ты правишь в открытое море,

      Где волны бушуют вдали…

      Мгновенно прекратив пение, гармонист выкрикнул задорно, обращаясь к Фомичу:

      – Вынимай, дед, своего Георгия, хватит прятать крест!

      Драй до блеска – и на грудь! Когда я привезу свой орден, что будешь делать?!.

      Низкорослый, на полголовы ниже своей жены Люси, вёрткий – он сейчас в центре двора был самый главный и самый заметный. С таким-то норовом!..

      Люся отошла от него в сторонку. Стояла, прижавшись к забору. А он, усевшись на вынесенную кем-то табуретку, продолжал надрывать гармонь…

      Фомич подошёл к играющему. Положил руку на плечо.

      Всего-то и сказал:

      – Петруха, тебе пора.

      И музыка прекратилась.

      Пошли провожать Петра на станцию всем двором:

      Люська, Матвеевна и её две приехавшие из села притихшие племянницы, жена Большака Анна со своими ребятами Валькой

Скачать книгу