Скачать книгу
40 градусов, и по радио официально разрешали детям не посещать школу. Конечно, это не останавливало нас от катания на санках, но по ночам иногда слышно было, как за окном трещали деревья. Пожалуй, это был первый год, когда я осознал, в каких жутких условиях мы жили. Хата бабуськи состояла из одной комнаты, квадратов восемнадцать, небольшой летней пристройки и подвала. Со временем отец обмазал и слегка утеплил летнюю пристройку, поставил в ней печь, а в подвале вырубил два небольших оконца, тоже поставил печь и сделал боковой вход с тамбуром со стороны сада. Доход нашей семьи, несмотря на школьные пятёрки моего старшего брата, был довольно низок и, чтобы как-то сводить концы с концами, бабуська пускала квартирантов. Иногда среди них попадались офицеры. Само собой, ясно, что ни в пристройку, ни тем более, в подвал офицер не пойдёт. Поэтому бабуська выделяла ему угол в своей «большой» комнате, а нашей семье приходилось ютиться в пристройке. Иногда квартиранты, что победнее, снимали и подвал. Жестоко ли это было по отношению к нам со стороны бабуськи и отца, которые принимали решение по этому вопросу, – трудно сейчас судить. Мы и так жили впроголодь. Часто дома не было даже куска хлеба. Мать работала на двух ставках. Зарплаты были низкие, цены высокие. Дров было мало, хватало только—только, чтобы протопить печь с вечера в надежде, что до утра тепло сохранится под ворохом одеял и пальто, которыми нас накрывали. Моя кроватка стояла возле стены, выходящей во двор. Очень хорошо помню, как перед сном, долго ворочаясь от голода, я ковырял пальцем толстую жёлтую наледь на стене рядом с кроваткой. Эта наледь шириной с ладонь и в два пальца толщиной спускалась от потолка до самого пола. Мать часто вставала по ночам, чтобы сменить нам с братом постель и хоть немного подогреть её возле медленно остывающей печи.
В суровый 1950 год мама стала поговаривать, а не вернуться ли в село, откуда она приехала. На работе её ценили как хорошего специалиста, и в один из вечеров она пришла с радостным известием:
– Нам дают квартиру, – сквозь слёзы едва выговорила она. – Конечно, это не новый дом, но у нас будет три комнаты, – и она разрыдалась.
.
.
.
.
.
О маме
(Посвящается светлой памяти
нашей мамы – Ольги Ефремовны)
Паутина морщин да седые пряди.
И глядят сыновья на мать с болью во взгляде.
Ничего не осталось от былой красоты,
Старость тихо подкралась, отпечатав следы.
Знают, горько досталось ей в ушедших годах —
Только боль и усталость в потускневших глазах.
Вспоминается детство – военные дни,
Когда с матерью дети остались одни.
Небольшая пристройка, не топлена печь,
На стене у кроватки жёлтой наледи течь.
Тянут дети ручонки, просят хлебушка дать,
А им, глядя в глазёнки, мать «сурово»:
«Пора
Скачать книгу
