Птица Брейгель - Галина Илюхина

Скачать книгу

я «Петербургские мосты», а также автор и куратор множества других литературных проектов.

      Стихи публиковались в журналах «Юность», «Новый берег», «ШО», «Дружба народов», «Звезда», «Аврора», «Зарубежные записки», «Дети Ра», «Интерпоэзия», «Крещатик» и других российских и зарубежных изданиях, переведены на английский, польский, украинский и испанский языки.

      Член Союза писателей Санкт-Петербурга, Союза российских писателей и Русского ПЕН-центра.

      Петербург, Питер, Питер Брейгель. Атмосфера мягкой сумеречной зимы, точность поэтического рисунка, внимание к деталям и в то же время умение обобщить картину взглядом, моментально от этих деталей отдаленным, роднит стихи петербургского поэта Галины Илюхиной с живописью великого малого голландца. Птица Брейгель – метафора этого призрачного, летучего родства душ, мест, времен. Для меня один из критериев ценности стихотворения – желание запомнить его наизусть, чтобы потом можно было возвращаться к нему независимо от близости книжного шкафа. Многие стихи Галины Илюхиной обладают способностью не только взлететь, но и птичьим коготком зацепиться за какую-то складку моего сердца и памяти.

Леонид Юзефович

      Питер. Брейгель

      Снег. Очертания домов

      так мягки, будто из бисквита.

      Хвосты пушистые дымов

      из труб виляют домовито.

      Вот пёс на заячий манер

      взрыхлил прыжком сугроб лохматый,

      и дворник, словно гондольер,

      плывёт, орудуя лопатой —

      безмолвный медленный гребец

      в похмелье собственного стикса, —

      и трогает железной фиксой

      морозца ломкий леденец.

      Тишь, как в стране глухонемых.

      Лишь небо фетровое брея,

      вещает тщетно птица Брейгель

      о мнимой мягкости зимы.

      Птица

      Волхвовать-колдовать не научат вальяжные карлики:

      вся наука – насыпать на жертвенный камень зерно,

      и, на шкуре шмеля развалясь, пустословить – о карме ли,

      о душе ли, о роли в большом лилипучьем кино.

      Говорят, не летает – что стали, мол, крылья тяжёлые,

      что на жилистой лапе эмалевый перстень-финифть…

      Но молчат, что она поселяется в буйные головы

      тех, кто смог хоть однажды с ладони её покормить.

      Механический звон или шёлковый голос сиреневый?

      Сумасшедший размах её крыльев – роскошная тень:

      подымаешь глаза, и не видишь, как тает шагреневый,

      только твой, только раз для тебя полыхающий день.

      Ох, как страшно поёт-ворожит эта птица когтистая.

      Словно галька морская, журчат в её зобе слова,

      и вибрирует горло – большое, насквозь золотистое, —

      а из каменных глаз, шелестя, прорастает трава.

      Восхождение

      Сквозь ползучие туманы по лугам

      человек идёт и тоненько свистит.

      Влажно шепчутся неясные кусты,

      травы вьются по босым его ногам.

      Улыбается чему-то своему —

      запрокинута дурная голова.

      А на лоб слетает ранняя листва,

      да цепляются колючки за суму.

      И не ищет он ни ямы, ни тропы,

      и не чует, что рубаха солона.

      Костяная окаянная луна

      отражается в глазах его слепых.

      Ничего в его раскинутых руках.

      Удаляясь, он становится высок.

      И луна ему царапает висок —

      он идёт уже по плечи в облаках.

      «Запотело небо снизу…»

      Запотело небо снизу,

      воздух выгнут, словно линза —

      мы под колпаком.

      Эти стены ледяные,

      эти слёзы слюдяные

      не пойми по ком —

      по тому ли, с кем расстались,

      уложив под крест,

      по себе ли, что остались

      мыкать этот квест.

      Нем и слеп стеклянный купол.

      Видно, Богу не до кукол,

      дел других полно.

      Нам ведь замысел не ведом,

      чем измерить цену бедам?

      То-то и оно.

      Не ропщи, что нас накрыло,

      Бог всегда даёт по силам —

      распахни глаза.

      Видишь – бьются в божье днище

      человеки – сотни, тыщи,

      и у всех у них глазищи —

      хоть на образа.

Скачать книгу