Жизнь счастливая, жизнь несчастная - Алёна Митина-Спектор

Скачать книгу

прошло, столько событий сменили друг друга… Мне довелось пожить в Новосибирске и на юге России, и вот я снова сюда вернулась. В это село мы с мамой приехали из Комсомольска-на-Амуре, когда мне было пять лет. Для неё это местечко было и остаётся родным. Она выросла среди сельских просторов, окончила школу, здесь по-прежнему живут её родители. Их домик, выкрашенный насыщенной голубой краской, стоит напротив училища. Баба с дедой работали в нём, пока не вышли на заслуженную пенсию.

      После переезда в село я не разговаривала с мамиными родителями и вела себя замкнуто. Иногда я звала двоюродную сестру Юлю, шептала ей на ухо то, что хотела сказать, а она в свою очередь передавала бабе Вале. Это раздражало бабу, и она с неудовольствием говорила: «Что она там опять шепчет, сказать не может что ли». Мне понадобилось немало времени, чтобы привыкнуть к новым родственникам, но когда я освоилась, они перестали казаться мне чужими и неприветливыми. С дедой можно было повеселиться, дать волю баловству, а баба Валя берегла семейный очаг, кружилась словно пчёлка на кухне и во дворе.

      Баба выражала заботу ко мне в своей манере. Она регулярно обращала внимание на мой плохой аппетит. Завтраки и обеды превращались в экзамен, который оценивала баба Валя. Если ты поел хорошо – тебя хвалили и ставили «отлично», ну а если плохо, то ты практически с позором покидал аудиторию, то есть кухню, сопровождаемый недовольными репликами «экзаменатора».

      Как-то раз школьная медсестра спросила меня о моих любимых блюдах. Я ответила, что больше всего люблю плов.

      – Тебе готовят дома плов? – спросила медсестра.

      – Нет, – ответила я.

      Конечно, готовили, но это случалось не так часто, как мне хотелось бы. Я любила рисовую кашу, ту самую кашу, которую умело готовила баба. Мы называли её пловом. Она всегда выходила золотисто-коричневого оттенка, источала ароматы мяса, а крупинки риса прилипали друг к другу. Когда на столе стояла тарелка с любимым блюдом, это было особенное праздничное событие для моего живота.

      Мама не пекла пирогов, и аромат свежей выпечки, разливающийся по квартире, просачивающийся через дверь в подъезд, был мне не знаком. Зато я часто лакомилась домашней выпечкой у бабы с дедой. Уходя от них, мама всегда брала с собой что поесть: пирожки с разными начинками, каши, супы.

      Готовкой занималась в основном баба Валя. Характером она отличалась от бабы Ларисы, которая осталась в Комсомольске-на-Амуре. Баба Лариса была воплощением настоящей бабушки, какой я её и представляла: в очках с крупными линзами, укутанная в шаль, среди занятий которой обязательно есть какое-то ремесло. Бабушка умела обращаться со швейной машинкой. Она шила куртки, сумки и другие разные вещи. Бабушка обладала спокойным нравом, я никогда не видела злое или раздражённое выражение на её лице и никогда не слышала, чтобы она поднимала на кого бы то ни было голос. После развода родителей я больше не виделась с ней. Бабушка прожила долгую жизнь и её не стало несколько лет назад, но в моей памяти сохранились лишь тёплые воспоминания о ней.

      Баба Валя – прямая противоположность бабушки Ларисы. Она всегда носит короткую стрижку, и иногда укладывает лаком свои тёмные волосы. Её брови, нарисованные чёрным карандашом, временами сдвигаются, придавая хмурое выражение лицу, и две бороздки между ними с возрастом становятся всё глубже. По утрам баба Валя стоит у зеркала и подводит чёрным карандашом веки, а иногда красит губы яркой малиновой помадой. В доме она занимает главную позицию, держит себя строго и уверенно.

      После приезда в село нас с мамой поселили в общежитие, которое находилось недалеко от дома бабы с дедой. Напротив него стояло такое же двухэтажное здание, в котором жили студенты училища. На все квартиры был один общественный туалет, но я была там всего лишь один раз, когда одна знакомая девочка позвала меня посмотреть на засор в унитазе – зрелище не из приятных. Дома я пользовалась ведром для справления нужды, которое мама специально ставила для таких целей в угол комнаты.

      В нашей квартире были две просторные комнаты, в одной из которых стояли железные койки с пружинными сетками, а другая служила кухней. В углу спальни, за кроватью мне выделили уголок, в котором баба с дедой предусмотрительно расставили игрушки. Это был мой маленький мирок, местечко, где я могла тихо сидеть, прячась от огромного чуждого мне мира и предаваться фантазиям. Иногда к нам в гости приходила моя двоюродная сестра Юля, которая жила у бабы с дедой.

      Наши окна выходили во двор, который располагался между двумя общежитиями: нашим и студентов училища. Тёмными вечерами, когда небо покрывалось сине-чёрным бархатом, я с грустью смотрела на жёлтый свет, льющийся из окон напротив и думала о людях, которые там живут. Но моя грусть была лёгкой, полной очарования и детской искренности. Я не вспоминала об отце. Он навечно остался мутной точкой в сознании, и время, проведённое в большом городе, казалось неправдоподобным, затуманенным, словно меня никогда там не было и всё, что там происходило, мне приснилось.

      После развода с отцом в характере мамы стали происходить негативные изменения. Она перестала улыбаться, вела себя отстранённо, находясь где-то далеко в пучине своих мыслей. Я ждала её улыбки, словно лучиков

Скачать книгу