Скачать книгу

понятно.

      Действительно, аналитическая деконструкция обнажает рукотворный и изменчивый характер фетиша – «университетской традиции». Более того, в тех случаях, когда мы работаем не только с одним типом источников – правительственными распоряжениями и законодательными проектами, обнаруживается сосуществование в одном временном срезе нескольких несовпадающих традиций (например, одна – у студентов, другая – у профессоров, третья – у ректоров). К тому же далеко не все традиции письменно фиксировались и превращались в нормативный и дисциплинирующий свод. В университетском фольклоре и мемуарах можно обнаружить следы неписаных традиций, действовавших на уровне практик (банкет после защиты диссертации или уход студентов за могилами профессоров, например).

      Университетские традиции имеют разные сроки жизни и периоды обновления. И можно сказать с уверенностью: нет единой и всеобщей университетской традиции, она всегда гетерогенна и образуется из совокупности разных традиций. Другое дело, что усилиями нескольких поколений университетских писателей и в XIX в., и в последующем создавался и затем несколько раз радикально переписывался Большой нарратив университетской традиции, своего рода эпос университетской жизни. Собственно, в данной статье мы прослеживали его создание, заложенные в него намерения, его бытование и модификации. Он вбирает в себя писаные и неписаные традиции и пытается создать из них единый, вневременной, самотождественный поток. Такой нарратив всегда изготавливается для определенных нужд – обретения самоидентичности, рекламы, пропаганды образования, мифологизации университета, извлечения политических и финансовых льгот, но затем он утрачивает эту условность и начинает претендовать на документальное отражение реальности.

      Понятно, что такое толкование или опрощение святыни не должно нравиться ни верующим в нее, ни тем более «служителям культа». Для многих историков университетов гораздо проще, почетнее и безопаснее поставлять на книжный рынок нечитабельные юбилейные компиляции и биографические справочники университетских сотрудников со времен основания школы и до сегодняшнего ее руководителя[193], чем трогать те стороны прошлого, которые не вписываются в беспроблемную картину поступательного неразрывного развития «нашего славного заведения».

      В результате в российской историографии практически нет работ, посвященных университетам периода революций и гражданской войны[194]. Очень редко появляются публикации о противоречиях и изменениях состава послевоенной вузовской интеллигенции. А если и появляются, то их авторы принадлежат скорее к цеху историков науки[195]. У университетской истории России нет удовлетворительной хронологии, нет истории переходов, поворотных точек и трансформаций, нет проблематизации связи политической и университетской историй.

      Для движения в этом направлении нужны комплексные источниковедческие

Скачать книгу


<p>193</p>

 См. характерный пример: Исторический факультет Санкт-Петербургского университета, 1934–2004: очерк истории. СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 2004. В качестве образца ведомственных изданий см.: Очерки истории российского образования: к 200-летию Министерства образования Российской Федерации: в 3 т. / под ред. В.М. Филиппова. М.: МГУП, 2002.

<p>194</p>

 Из немногих исключений: Литвин А.Л. Ученые Казанского университета во время смены политических режимов // Власть и наука, ученые и власть: материалы международного коллоквиума. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. С. 124–132. См. также заключительную главу о культурных преобразованиях в монографии: Рынков В.М. Социальная политика антибольшевистских режимов на востоке России: (вторая половина 1918–1919 год). Новосибирск: Сибпринт, 2008; Михеенков Е.Г. Вузовская интеллигенция города Томска в годы революции и Гражданской войны, февраль 1917 – конец 1919 г.: дис… канд. ист. наук. Томск, 2002; Сизова А.Ю. Российская высшая школа в революционных событиях 1917 г.: дис… канд. ист. наук. М., 2007, и некоторые другие работы. Отметим важные публикации К.В. Иванова, А.Н. Еремеевой и Л.Г. Берлявского об этом периоде в недавно вышедшем сборнике: Расписание перемен: очерки истории образовательной и научной политики в Росийской империи – СССР (конец 1880-х – 1930-е годы). М.: Новое литературное обозрение, 2012.

В то время как на Украине, где этот период связывают с предысторией нынешней государственности, издана замечательно полная подборка документов о Киевском университете: Alma mater: Університет св. Володимира напередодні та в добу української революції: матеріали, документи, спогади: у 3 кн. Кн. 1–2 / автори-упорядники: В.А. Короткий, В.І. Ульяновський. Київ: Прайм, 2000.

<p>195</p>

Лейбович О.Л. В городе М.: Очерки социальной повседневности советской провинции в 40-50-х годах. 2-е изд., испр. М.: РОССПЭН, 2008. С. 178–214 (глава о судьбе историка Л.Е. Кертмана в послевоенной Перми); Сизов С.Г. Идеологические кампании 1947–1953 годов и вузовская интеллигенция Западной Сибири // Вопросы истории. 2004. № 7. С. 95–103; Идеология и наука: дискуссии советских ученых середины XX века / под ред. А.А. Касьяна. М.: Прогресс-Традиция, 2008 (на материалах г. Горького); Берельковский И.В. Власть и научно-педагогическая интеллигенция: идеологический диктат в СССР конца 1920-х – начала 1950-х годов: (по материалам Нижегородской губернии – Горьковской области). 2-е изд., доп. М.: МГТУ; Н. Новгород: НГПУ, 2007.